Совершенно всё! В ущелье обнаружился упавший с монорельса пассажирский вагон? Грузи! В нём трупы трудяг что ехали на работу? Да пофиг, всё-равно грузи! Распорядители разгребут.
До этого я думал, что на «Черепахе» с сортировкой хабара бардак. Я ошибался. То был порядок, почти идеальный. Бардак настал теперь.
В корабле три уровня с функционирующими приёмными доками. Такими как наш с Бомером. Каждый обслуживает три роты мародёров. Но это во время операции, теперь же штат рот усилили дополнительными бойцами и поисковиков стало в четыре раза больше. Челноки пристыковываются к шлюзу один за другим и вываливают барахло куда придётся. Рассортировывать по складам задача распорядителей, но мы не успеваем даже записывать то, что пришло.
Нам, конечно, придали десяток помощников умеющих управляться с погрузчиками, но ребята новички. Единственное на что хватает их познаний это перекладывать вещи из одной кучи в другую. Всё, что мы не успеваем распределить, грузится на автоматические грузовые платформы и отправляется в один из заброшенных коридоров корабля. Которых на «Черепахе» полным полно, весь народ использует от силы треть пространства, всё остальное закрыто и обесточено, а кое-где и разгерметизировано.
Много груза вываливаем прямо посреди заброшенных отсеков. Это, естественно, грубейшее нарушение техники безопасности. Чёрт с ним, что вся эта рухлядь может сдвинутся во время манёвров, масса харианского комоносца такова, что он просто не заметит таких мелких для него отклонений. Но ведь большая часть трофеев — вооружения. Эти штуки поголовно «взрыво» и «пожаро» опасны, и если вдруг в каком-нибудь агрегате случится короткое замыкание и разгорится небольшой костерок, то мало никому не покажется.
Впрочем, третий помощник капитана, ответственная за сбор трофеев, старший лейт леди Фурия закрывает на нарушения глаза — понимает, что иначе мы просто забьём приёмные доки до потолка и случится затор.
В таких условиях можно смело припрятывать понравившиеся находки. Складировать где-нибудь в тупиковом коридорчике, в который последние пятьдесят лет заглядывали разве что корабельные грызуны, а когда всё уляжется потихоньку сплавлять. Однако я проникся трепетным отношением Бомера, да и всех мародёров, к хабару — крысятничество среди наёмников не в чести. Заметят — сдадут свои же.
Босс, например, прикрывает меня и заступается, но если поймает на воровстве, то без сожаления доложит куда следует. Вернее, не доложит — он же мой друг, а «там» меня будут долго мучить. Нет, не доложит — сам пристрелит, и ещё будет считать, что сделал мне одолжение.