– Ты тоже считаешь меня безумцем? Она улыбнулась и кивнула.
– Но почему? Неважно, что сообщила тебе Пелерина. Разве сегодня я сказал что-нибудь, что подтвердило бы ее подозрения?
– Быть может, дело не в безумии, а в каких-то чарах? По правде говоря, ты вообще ничего не сказал. Разве что самую малость. Но ты – это не один человек.
После этих слов она помолчала. Мне кажется, она ожидала возражений, но я не спешил с ответом.
– Что-то есть в твоем лице и в движениях. Кстати, ведь я до сих пор не знаю даже твоего имени. Сиделка мне не сказала.
– Северьян.
– А меня зовут Ава. Северьян – это одно из парных имен, не правда ли? Северьян и Севера. У тебя есть сестра?
– Не знаю. Если есть, то она – ведьма. Ава пропустила это мимо ушей.
– Как зовут ту, другую?
– Значит, ты знаешь, что это женщина.
– Да. Когда я раздавала еду, то на мгновение подумала, что одна из сестер-экзультанток пришла помогать мне. Я подняла глаза и увидела тебя. Сначала я замечала это боковым зрением. Но вот теперь, во время беседы я практически вижу ее, даже когда смотрю тебе прямо в глаза. Когда ты направляешь взгляд в одну сторону, то вдруг исчезаешь, и на твоем месте возникает высокая бледная женщина, позаимствовавшая твое лицо. Только не говори, пожалуйста, что я слишком много пощусь. Это неправда. Да если б и было правдой, на этот раз дело в другом.
– Ее имя – Текла. Вспомни, что ты только что говорила о потери человечности. Ты хотела рассказать мне о ней? Ава покачала головой.
– Нет, но я хотела спросить тебя кое о чем. Здесь, в лазарете, был еще один пациент вроде тебя. Мне сказали, он пришел вместе с тобой.
– Ты говоришь о Милесе? Нет, его случай совсем иной. И я не стану о нем рассказывать. Либо он сам расскажет о себе, либо никто. А вот о себе я расскажу. Ты слыхала о пожирателях трупов?
– Ты не такой. Несколько недель назад у нас было три пленных повстанца. Так что я знаю, как они выглядят.
– Чем они отличаются от обычных людей?
– Они… – она с трудом подыскивала слова, – они не контролируют себя. Говорят сами с собой. Ну, конечно, многие люди сами с собой разговаривают, но эти видят то, чего не видят другие. Нет, ты не один из них.
– И все-таки ты заблуждаешься, – ответил я. И рассказал ей, не углубляясь в подробности, о банкете Водалуса.
– Тебя заставили, – проговорила она, когда я закончил. – Если бы ты стал противиться, они бы убили тебя.
– Не в том дело. Я пил альзабо. Я ел ее плоть. Сначала было противно, хотя я и любил ее. Она была во мне, я разделил ее жизнь, хоть она и была мертва. Я почти ощущал ее разложение. Но в первую ночь я видел ее во сне, то был чудесный сон. Погружаясь в воспоминания, я больше всего дорожу именно этим видением. А потом началось нечто ужасное. Иногда я, кажется, грезил наяву – те самые разговоры и странные взгляды, о которых ты говорила. Теперь и, похоже, надолго она вновь обрела жизнь, но существует внутри меня.