24 декабря. Вчера прошли Кальмиус-реку и вступили в Донскую область. Прощай, Екатеринославская губерния, когда-то я вернусь к тебе. Увижу ли твои равнины? Интересный случай был ночью. Мы пришли в Киреево и остановились у старика и старухи – богатые. Нас поставили на квартиру 8 человек, а у них уже стояло четыре улана с лошадьми[24].
– Куда, куда, тут и так полно! – протестовали уланы, не пуская нас.
Они здесь расположились как дома. Едят и пьют чужое, ведь не свое. Наше начальство долго с ними спорило. Наконец уланы, видя, что не ночевать же нам на улице, угомонились. По обыкновению мы, пехота, тащим солому и на полу ложимся покатом. Уланы спят на подушках и перинах. Ночью один улан встал покормить лошадей. Сквозь сон слышу голос улана:
– Дед, где у тебя ячмень?
Голос деда (плачущий):
– Да дэ ж вин у менэ. Було всего пьять четвертей[25].
Улан:
– Где ключи от амбара?
Дед:
– Не знаю!
Улан:
– Что?.. А ну-ка… Так бы и давно… Давай ключи… Да поразговаривай еще!
Утром встаем, по обыкновению, рано, уланы еще лежат. Им что, они на конях, успеют удрать всегда.
– Дед, нет ли у тебя хлеба? – спрашиваем мы.
– Нет, – отвечает дед.
Мы предлагаем в обмен сахар. Дед упирается. «Нет», – говорит.
– Эх вы, пехота! – укоризненно заговорили уланы. – И просить не умеете.
– А ну-ка, баба, – крикнули они, – перепечки[26] и сметану в два счета на стол!
Через 15 минут на столе стоял горшок сметаны, а баба не успевала вынимать из печи горячие перепечки. А мы один за одним лазили в горшок, макая коржи в густую холодную сметану.
– Вот так уланы, – смеялись наши солдаты, уплетая перепечки, – недаром мы так и драпаем быстро, от перепечек ведь! – смеялись наши. Сегодня сделали больше 40 верст. Вышли из Киреева, было еще темно, и к вечеру подошли к Таганрогу. Заходили в донские станицы. Мы сразу просили чаю и щедро дарили хозяев сахаром, чтобы легче нести, уже его осталось фунтов 20. Тихий везде представлял нашу компанию хозяевам.
– Вы не бойтесь нас, – вежливо говорил он хозяевам, – мы люди интеллигентные, образованные, я и он (указывал он на Шпака или Половинку) – чиновники почтового ведомства, а он (указывал он на меня) студент выше среднего училища (хотя я ему не раз замечал, что у нас только был табак выше среднего, а училища такого не было). Старые солдаты, которые еще идут в роте, смеются над нами: «Ишь, привыкли по квартирам чаи распивать, вы по-походному, как в германскую войну!» – и едва остановимся, они сразу котелки с водой на кирпич и соломкой и дровами сами греют чай. Мы уже напились у хозяев, а они еще греют.