ханс воллман
Был, вероятно, смущен тем, что его застали здесь.
преподобный эверли томас
Стоящим на коленях перед хворь-ларем своего сына.
ханс воллман
Открытым хворь-ларем.
преподобный эверли томас
Взгляд мистера Мандерса невольно переместился с мистера Линкольна на содержимое хворь-ларя.
ханс воллман
Мистер Линкольн спросил, каким образом мистер Мандерс найдет без света путь назад. Мистер Мандерс ответил, что, хотя он, будучи в некотором роде слабонервным, все же и предпочитает свет, он знает это место как свои пять пальцев. Мистер Линкольн сказал, что, если мистер Мандерс даст ему еще несколько мгновений, то они смогут вернуться вместе. Мистер Мандерс согласился и отошел в сторону.
роджер бевинс iii
Катастрофа.
преподобный эверли томас
Они совершенно не взаимодействовали.
ханс воллман
Пока не произошло ничего такого, что могло бы пойти на пользу мальчику.
роджер бевинс iii
Но он так и не отозвался.
ханс воллман
Так и стоял, продолжая опираться о стену, замерев от страха.
преподобный эверли томас
Но потом мы увидели, что это вовсе не страх.
Стена за ним разжижилась, сквозь нее просунулись щупальца, и теперь четыре или пять обвились вокруг его талии: ужасный шевелящийся пояс, крепко удерживающий его.
роджер бевинс iii
Нам требовалось время, чтобы его освободить.
ханс воллман
Мы должны были как-то задержать джентльмена.
преподобный эверли томас
Я посмотрел на мистера Бевинса.
Он посмотрел на меня.
ханс воллман
Мы поняли, что необходимо сделать.
роджер бевинс iii
У нас была способность. Убеждать.
ханс воллман
Мы только что делали это, еще и часа не прошло.
роджер бевинс iii
Мистер Бевинс был моложе, имел множество (очень сильных) рук, тогда как я, обнаженный и постоянно встречавший препятствия в виде сильных недугов, плохо годился для требовавшей больших усилий работы по освобождению паренька.
И потому я вошел внутрь, в мистера Линкольна, один.
ханс воллман
И Господи Боже как же ему было плохо.
Он пытался попрощаться, сформулировав что-то позитивное, не желая расставаться навсегда в мрачном настроении, чтобы парнишка как-то это не почувствовал (хотя он и говорил себе, что парень уже за пределами того состояния, в котором что-то чувствуют); но его переполняли печаль, вина и сожаление, а больше он ничего не испытывал. Поэтому он медлил, надеясь, что душа его обретет хоть какое-нибудь утешение, которое он мог бы сохранить.