Юлия не сдавалась. Ей надо было попасть туда, в этот другой мир. В мир Великого Белка.
Однако дверь раскалилась до такой степени, что прислоняться к ней было невозможно. Юлия еще подумала, как дерево может раскаляться, словно железо, однако во сне могло быть все, что угодно.
Все, что угодно.
И с огромным сожалением, практически инстинктивно, выпустила из пальцев ручку, отскочив от двери, потому что не могла больше терпеть.
Дверь тотчас с легким хлопком закрылась, поток света из-под нее исчез. А вместе с этим и замочная скважина, в которой торчал ключ на зеленой тесемочке.
Юлия обернулась — над мойкой по-прежнему висели часы, стрелки которых замерли на половине седьмого. И никакого гвоздика, с которого она снимала ключ на зеленой тесемочке, там не было.
Юлия повернулась к двери — и поняла, что та тоже исчезла, и перед ней была гладкая бетонная стена. Она ринулась к ней, приложила ладони, снова вообразила, что в стене возникла дверь…
И услышала за собой знакомое сопение, а также почувствовала, что кто-то дотронулся до ее плеча.
Резко обернувшись, Юлия заметила Квазимодо, который с виноватой, какой-то хитрой улыбкой смотрел на нее исподлобья.
— Где ты был? — выпалила Юлия, а Квазимодо, окинув ее взглядом, уверенно заявил:
— Тут. А почему ты из камеры вышла?
Врет. Юлия не сомневалась, что врет. Она прекрасно знала, что Квазимодо в бункере не было — в течение, по крайней мере, двух ее последних сновидений. А затем он вдруг появился.
Только откуда? И, что важнее, где он все это время прятался?
— Потому что мне надоело там сидеть! — холодно возразила она. — Это ведь мой сон. А раз так, то я сама имею право определять, где я в нем нахожусь, не так ли?
Квазимодо на ее глазах как-то съежился и, топчась, явно не знал, что возразить.
— Ну, это… — выдавил он из себя, и Юлия вдруг поняла, что он никакой не грозный и не страшный, а жалкий и смешной.
И очень, очень напуганный. Только вот чего он боится?
Великого Белка? Или того, что она пыталась только что покинуть бункер?
— Так где ты был? — требовательно повторила она свой вопрос, и Квазимодо, видимо, не решаясь ей врать, указал своей лапой в стену и пробормотал:
— Там, там…
Юлия вздрогнула и, всмотревшись в некрасивое массивное лицо своего тюремщика, заявила:
— Ты что, умеешь вызывать дверь? Или…
Или в бункере имелся еще один выход, о котором она пока что не имела представления.
Еще одна дверь наружу.
Квазимодо вдруг засуетился, сделавшись на редкость приторным:
— Может, покушать хочешь? Я тут живо тебе приготовлю… Потому что ты давно не ела… И пить, пить тоже…