— И часто вам приходится сидеть на перекладине?
— Нет. Не часто. Поздней осенью примерно три-четыре раза зимой и ранней весной разок-другой. Я думаю, что Он не хочет лишний раз использовать меня. Он заботится о моей пище, о том, — чтобы я купался. Но я ужасно скучаю. Быть в плену и скучать. Какая ужасная жизнь; это ведь медленная смерть.
— Не говорите так, — вскричала Гурри. — Вы такой здоровый такой сильный!
— К чему мне здоровье, к чему силы? — безнадежно проговорил филин.
Гурри стало жалко его, а еще больше жалко себя. Она собралась с силами.
— Разве хоть иногда эти приключения не доставляют вам удовольствие?
— Удовольствие? — Филин скорбно закрыл глаза.
— Я хочу сказать, — объяснила Гурри, — разве вас не радует, когда на ваших глазах погибают враги?
— Радует? — Филин вздохнул. — Я им всем завидую. Они жили свободными и, пусть из-за ошибки, из-за глупости, пусть из-за чего угодно… легко и быстро умерли в расцвете своих сил. Они были счастливы», я завидую им всем.
Гурри и филин загрустили. Это, однако, никак не мешало Гурри потом часто просить филина повторять весь рассказ. Иногда он наотрез отказывался. Но когда она очень уж просила, он соглашался и рассказывал. Гурри требовала все новых и новых подробностей. Она никогда не уставала слушать. Для филина это было приятным времяпрепровождением. Днем пел жаворонок, вечером рассказывал филин. Гурри стала понемногу привыкать к плену.
Неведомыми, никогда ранее нехожеными тропами бродил Бэмби. Напрасно спрашивал Гено об отце: мать не могла ему ответить. Фалина не знала, где Бэмби, она не понимала почему он не приходит, не могла ничего объяснить сыну.
Обычно Бэмби исчезал на некоторое время. Гено и Фалина знали об этом. Но чтобы он так долго не приходил к ним, такого еще не бывало.
Однажды Гено сказал маме:
— С тех пор, как исчезла Гурри, мы потеряли и отца тоже.
Фалина испугалась. Потеряли? Разве он оставил их? Навсегда? Нет! Нет! Об этом она даже думать не хотела.
Когда однажды снова громыхнуло, Гено весь сжался и сказал:
— Кто знает, может быть, отца ранила огненная рука…
Фалина уверенно возразила:
— Невозможно! Не может быть, чтобы Он перехитрил отца.
Мать и сын спрашивали об отце у всех «сторожей»: у сорок, у белочек, даже у ворон. Напрасно. Никто точно ничего не знал. С тех пор, как исчезла Гурри, никто его не видел.
Слова Гено застряли в сознании Фалины и ранили ее сердце. «Гурри, — с жалостью думала она. — Любимая девочка, где же ты? Как тебе живется? Вспоминаешь ли маму, брата, своего благородного отца?
Не забудешь ли ты нас? — с тоской думала она. — Бэмби… Бэмби… Что о тобой? Неужели ты нас оставил, потому что исчезла Гурри? Я не виновата… Я страдаю больше тебя! Покажись, Бэмби, покажись хотя бы один только раз! Без тебя нам ужасно одиноко».