Высоко поднимая ноги, Бэмби подошел ближе. Вот она, цель его желаний, его помыслов, его усилий! Он достиг своей цели. Когда он приблизился к садовой ограде, внутри дома залаяла собака. Бэмби словно врос в землю, готовый убежать, прислушивался и оценивал обстановку каждым нервом; он втягивал ноздрями ветер, который дул со стороны дома, и изучал его. Собака замолчала. Она залаяла один-единственный раз, потом наступила тишина.
Бэмби почуял нечто ужасное; он ощутил острый, тошнотворный запах и все-таки, не переставая, втягивал ноздрями воздух, угадывая в нем прежде всего… Гурри. Этот отвратительный запах невозможно было вынести, он не понимал в чем дело. Но, стоя здесь, он ощущал и дыхание Гурри. Он с маху, словно перышко, перелетел через забор:
— Гурри!
Гурри спала. В стороне от того места, откуда исходило отвратительное зловоние, лежала она, съежившись, такая прелестная. Бэмби с восхищением смотрел на нее.
— Гурри!
Она не слышала его. Тогда он подошел к ней и нежно толкнул в бок. Она сразу проснулась, пришла в смятение, приняла его за призрак, боялась пошевелиться.
— Это я, моя девочка! Я!
Она вскочила:
— Отец! отец!
Гурри онемела. Потом принялась, играя, танцевать вокруг него, словно все ее беды остались позади, как будто их вообще не было. Ему приходилось все время поворачиваться, чтобы разговаривать с ней, она носилась, как сумасшедшая, крутилась волчком в узком пространстве.
Здесь же на него смотрели большие, сверкающие золотом, глаза. Раздался деревянный стук, и низкий, утробный голос произнес:
— У-у!
— Кто это? — в ужасе спросил Бэмби.
Гурри, шатаясь, подошла к нему:
— Это мой друг, отец.
— Хорош друг.
— Он всегда был добр ко мне, — торжественно заверила Гурри.
— Однако добрым он не выглядит, — заметил Бэмби.
— Ко мне он добр, — повторила она, — И он очень несчастный; он в плену, как и я.
— Ты успела настолько привыкнуть к плену. — строго спросил Бэмби, — что можешь спать в то время, когда мы все бодрствуем. Ты считаешь, что тебе хорошо?
— Возьми меня с собой, отец, — молила Гурри. — Не оставляй меня здесь! Возьми с собой!
— Ради этого, я здесь, — ответил Бэмби. — Ради этого я не давал себе ни минуты покоя, разыскивая тебя…
— Идем, отец, идем скорее! Я хочу к маме! К Гено! В лес!
Гурри страшно спешила.
— Тебе надо перепрыгнуть через забор, — объяснил отец, — иначе ничего не выйдет.
— Она не сможет этого сделать, — подал голос филин.
— О! — заспорила Гурри. — Я перепрыгну! Я буду свободной!
— Я желаю тебе этого, малышка, — сказал филин, — но забор слишком высок для тебя!
Гурри разбежалась, однако, ее прыжки походили на слабенькие подскоки. Она допрыгивала едва до середины проволочного забора. Она пробовала снова и снова. Ничего не получалось.