Вскочила, снова выпила и очертя голову бросилась на его штаны — молнию заело, и пришлось буквально вытащить японца из штанов. Так он и лежал, чуть подогнув желтоватые колени, трусы у него были с ширинкой на трех пуговках — в Хабаровске таких мудреных она не видела. Впрочем, что там трусы? Япошка валялся и не проявлял никаких признаков любовной озабоченности, словно он проходил процедуру у врача, причем не самую приятную.
Ненависть рывком поднялась в Викториевой груди, хотелось отдубасить этого гада по мордасам — так, чтобы он навсегда запомнил, как правильно себя вести с русской женщиной. Правда, на смену эмоциям тут же пришли соображения государственные: не обернется ли все дипломатическим скандалом и вообще, может, у них принято держаться на первых порах пассивно, исподволь разогревая страсть, а уж потом…
Воспользовавшись паузой, Ясуо вдруг потянул к себе штаны — оскорбительный жест для любой женщины…
— Ты что? Болен?
Виктория оторвала его руки и забросила брюки далеко в угол (врезать бы ему, мерзавцу, она вдруг поняла всю радость своего бывшего мужа, который, выпив, очень любил перед соитием дать ей небольшую взбучку), залезла прямо в трусы, вызвав то ли писк, то ли слабый хмык. Но, как говорится, природа отдыхала, и соловьи не пели. Вот они, проклятые импотенты, жалкие чебурашки, вводящие в заблуждение порядочных женщин, таких надо душить уже при рождении и вообще не допускать туда, откуда они выползают!
Презрение заполонило ее, но что делать? Все-таки не для удовольствия она соблазняла этого парня. Вдруг он действительно болен? Или боится до такой степени, что растерял все силы. Что же делать?
К счастью, вернулся протрезвевший Булкин, болтавшийся на морозе почти полтора часа (по его разумению, вполне достаточное время для любви), румянощекий, словно только что установил рекорд на катке.
Сразу оценив обстановку по вытянутой физиономии Виктории, он пояснил на всякий случай по-японски:
— Она хочет сплести с тобой ноги, — это выражение он узнал от самого Ясуо и находил весьма живописным.
— Я понял, — отозвался японец, натягивая штаны и приветливо улыбаясь.
Что же делать?
В России существует одна палочка-выручалочка: водка, ее пьют и в трудные минуты, и в самом развеселом настроении. Булкин налил бокалы, обнял Ясуо, придвинул к себе Викторию и предложил выпить за дружбу, пил настойчиво, не давая японцу спуску, связывая каждую рюмку с отношениями и между ними, и между двумя народами.
Сидели на широкой тахте в обнимку, и Булкин через собственные колени подталкивал Викторию к японцу, все трое бешено хохотали, увесистая грудь дамы, преодолев колени Геннадия, уже вновь навалилась на японца.