Его волновал кризис в Персидском заливе, предстоящий 21 января приезд в Москву японского министра иностранных дел, затем встреча с Дж. Бейкером 24 января в Вашингтоне. Это было самое «горячее», близлежащее. Я со своей стороны назвал проблему ратификации германских договоров, работу по составлению новых политических договоров с Испанией, Грецией, Бельгией, подготовку договора или декларации с Норвегией, шаги по дальнейшей институционализации хельсинкского процесса, настоятельно высказался за поездку министра в самое ближайшее время на Балканы (Э. А. Шеварднадзе планировал 28 января — 3 февраля посетить Югославию, Грецию, Кипр и Албанию). Особо я выделил дела с Восточной Европой: срочность подготовки и заключения новых политических договоров с нашими бывшими союзниками, подготовку к очередному заседанию ПКК, возникшие сложности с Польшей из-за вопросов о сроках вывода наших войск и организации транзита через польскую территорию по железнодорожным и шоссейным коммуникациям частей Западной группы войск из Германии.
Министр проявил наибольший интерес к Восточной Европе, так как ситуация здесь действительно была непростая. На Балканы ему ехать не очень хотелось, так что решили передвинуть сроки визита и продолжить к нему подготовку. С созывом совещания ПКК ясности не было, так как президента не особенно увлекала перспектива участия в мероприятии, единственным смыслом которого был бы роспуск военной организации Варшавского договора. Ее можно было распустить и решением министров иностранных дел стран-участниц, тем более что деятельность этой организации больше никто не хотел финансировать. Вопрос о существовании самого договора надо было предоставить естественному ходу событий.
В связи с предстоящим рассмотрением вопроса о ратификации германских договоров А. А. Бессмертных высказался за свои личные встречи и дискуссии с депутатскими группами «Союз», «межрегионалами» и т. д. Он планировал все хорошенько объяснить депутатам, как будто все дело было в том, что они не понимали вопроса.
Я же был убежден, что часть депутатов, которая вела наиболее активную критику, искала не объяснений, а новых аргументов для ударов по линии президента в европейских делах. Для этого и проводились все новые обсуждения и рассмотрения на комитетах, писались депутатские запросы. Искали слабые места для предстоящей баталии на Верховном Совете СССР. Происходило, в общем, то, что обычно происходит в аналогичных ситуациях и в других парламентах. Впрочем, если депутаты хотели встреч с министром, их надо было, конечно, проводить. Но, насколько я знаю, такие встречи не состоялись.