Конечно, экологический ущерб был. Не все наши объекты соответствовали и тем балансовым оценкам, которые фигурировали в документах Министерства обороны, не все объекты могли быть и реализованы, так как по своим характеристикам и качеству исполнения не соответствовали требованиям рынка. Но наши войска оставляли все же немало добра. Это было бесспорно. Не желая выкупать его, местные власти «накручивали» экологический ущерб, якобы причиненный им. Дело доходило до того, что, как рассказывали, венгры подсчитывали, сколько экземпляров определенного вида цветка, записанного в Красную книгу, могло бы вырасти на участке, занимавшемся какой-то советской частью, а затем умножали это число на величину штрафа за уничтожение каждого такого цветка и включали все это в общий счет претензий за экологический ущерб.
В нашем правительстве нарастало по этому поводу раздражение. 13 апреля вдруг появилась резолюция В. С. Павлова на очередном докладе наших ведомств, которые вели переговоры с венграми. Премьер считал, что надо остановить вывод наших войск, пока не будет отрегулирован вопрос о платежах. За пару дней до этого В. С. Павлов звонил мне по телефону и высказывал ту же мысль. Я ему выразил серьезные сомнения, предупредив, что шуму будет на всю Европу, а толку очень мало. К этому моменту наши войска в основном ушли. Что же, возвращать их? С оставшимися силами не обеспечить эффективный контроль над имуществом. Нас могли легко обвинить и в отказе от выполнения заключенных соглашений, где о взаимозависимости вывода войск и реализации их имущества ничего не говорилось.
Но, видимо, В. С. Павлов либо не согласился с этими аргументами, либо уже написал свою резолюцию.
А. А. Бессмертных тоже считал, что останавливать вывод войск нельзя. Оставалось предложить нашему премьеру самому и реализовать свою идею, написав, скажем, послание главе венгерского правительства с сообщением о прекращении вывода советских войск. Впрочем, В. С. Павлов мог и сам сказать это Й. Анталлу, с которым должен был встретиться на следующий день в Лондоне по поводу открытия Европейского банка реконструкции и развития. Но он ничего не сказал. Вопрос этот явно превышал его компетенцию, требовал согласования с президентом.
При очередной беседе с Й. Анталлом, который обычно принимал меня во время приездов в Будапешт и к которому я испытывал уважение и растущее доверие, я предупредил его, что надо бы ускорить выход на паушальное решение и что в Москве есть настроения подумать о приостановке вывода войск, если имущественно-финансовые вопросы и далее не будут решаться. Не знаю, как он расценил это. Но я говорил ему правду. Не знаю почему, но после этого переговоры с венграми и чехословаками по имущественным вопросам несколько оживились.