— Мака'Али? — выдохнул Бизон и потянулся проверить, жив ли еще друг.
Рэн низко застонал, но этого оказалось достаточно.
Бизон поднял и понес его.
— Ты убил вепря? — спросил он Койота.
— Да.
— Тогда почему твой колчан полон стрел, а у Мака'Али пуст?
Койот закусил губу и махнул рукой на свою ногу.
— Я тоже ранен!
Бизон закатил глаза.
— И что из того? Забрался на дерево, как трусливая сучка? Думаешь, мы так глупы, что не различим глубокие раны от клыков вепря и твоей ссадины от коры дерева?
Койот обернулся ко второму мужчине, несшему окровавленный лук и колчан Рэна.
— Чу, ты же мне веришь?
Чу Ко Ла Та резко глянул на Бизона.
— Мудрец не ставит под сомнения слова своего будущего вождя.
Бизон фыркнул.
— Между мудростью и преданностью, Чу, я выберу преданность и правду. Однажды, брат, ты тоже окажешься перед необходимостью выбирать. И я надеюсь, что когда тот день настанет, ты проявишь большую мудрость, чем сейчас.
Койот зарычал на них обоих:
— Вы можете мне не верить, но отец поверит.
— Я даже в этом не сомневаюсь, — пробормотал Бизон.
Катери покачала головой. Не смотря на все заверения Рэна, в ее видениях не Койот единственный поддерживал его.
Только один человек никогда ни словом, ни делом не дал усомниться в своей преданности.
— Твой друг, Бизон… почему он всегда беспрекословно защищал тебя?
— Потому что был дураком.
Катери рассмеялась над его невозмутимым тоном.
— Я очень в этом сомневаюсь. Расскажи мне, Рэн. Что ты сделал, чтобы заставить его узреть правду?
Рэн скрестил руки на груди и тяжело вздохнул, прежде чем заговорил:
— Когда мне было четырнадцать, в городе началась страшная эпидемия. Самая чудовищная, какую ты можешь себе вообразить. Жрецы не успевали за количеством умерших, а многие были так больны, чтобы хоть чем-то помочь, что тела жги прямо на улице. Люди голодали, и все боялись заразиться. Поскольку я был одним из немногих здоровых, то ходил охотиться и оставлял мясо для тех, кто не мог прокормиться. Однажды, когда я принес еду для семьи Бизона, он застукал меня, прежде чем я ушел.
Катери была ошеломлена его милосердием, учитывая, насколько он был молод, и как плохо соплеменники к нему относились.
— Почему ты им помогал?
Он пожал плечами.
— Я чувствовал себя виноватым. Никогда в жизни я не болел. Даже элементарным насморком. Не знаю, из-за того ли это, что моя мать богиня, а нянька — демонесса, но я всегда был здоров. Много недель мой отец и жрецы понапрасну приносили жертвоприношения богам. Они винили меня за болезнь, ниспосланную на город. Я не хотел, чтобы невинные терпели наказание из-за меня, поэтому помогал, чем мог, оставляя еду у домов тяжело больных. — Он горько рассмеялся. — Все думали, что помогает Койот. Многие годы спустя его почитали за милосердие.