На его счастье, тяжелое раскаленное ядро свалилось в воду прямо перед ними, вверх взмыл фонтан брызг и песка, старуха поскользнулась и едва не сверзилась вниз, но чудом удержалась за чахлый ивовый куст и продолжала крепко сжимать его воротник.
Он завис между двумя мирами — водой и смертью, когда над самой его головой сверкнул вострый меч — и под корень срубил несчастное растение. Оба они бултыхнулись в ров. Отчаянно извиваясь, мальчишка ухитрился укусить мерзкую старуху за руку, скрюченные пальцы разжались, вода сомкнулась над головой старой ведуньи. А рыцарь застыл на берегу, наблюдая, как темное пятно плаща исчезает в глубине, и лучики солнца играли на его щите, украшенном золотой «Адамовой головой».
Мальчишку, которым он был, била мелкая дрожь, но он собрался с силами, набрал в грудь побольше воздуха, зажмурился и нырнул…
Май, 14, 1939 г., воскресенье 11–10 по Гринвичу
Череп не поврежден!
Доктор Рихтер и Мардж разглядывали на просвет рентгеновский снимок черепа. Оба были в хирургических перчатках, белых халатах, волосы убраны под высокие докторские колпаки. Медиков окружали белоснежные стены и такая же белая мебель. Даже оконные стекла были закрашены белой краской и забраны решетками, сочившийся через эти окна свет казался стерильным.
Обыкновенный ушиб. Его счастье, что он свалился на траву. Был бы испорчен такой прекрасный, практически идеальный череп! Мистер Картрайт, как вы себя чувствуете? Вы меня слышите?
Огаст тихо застонал. Под ним была жесткая кушетка, он перевернулся на бок — его тошнило, речная вода, перемешанная с тиной и пеплом, рвалась из него наружу.
Доктор Рихтер склонился над ним и вытер ему рот медицинской салфеткой.
Вы потеряли сознание, упали и ушибли голову. Ничего страшного!
Травмированный повертел головой в знак удовлетворительного самочувствия и сел на узенькой клеенчатой кушетке. Комната пару раз качнулась перед его глазами и послушно заняла предусмотренное гравитацией положение. Он увидал, что на соседней кушетке лежит мистер МакГрэгор в длинной, похожей на саван больничной рубахе. Санитар в марлевой маске осторожно протирал его лицо, перепачканное цветными полосами краски, время от времени выполаскивая салфетку в тазу.
Огаст испуганно отвернулся и спросил, тяжело ворочая языком:
Он умер?
Доктор Рихтер развел руками:
Нет.
Огаст издал тихий звук — голос застрял в пересохшем горле, как в зыбучих песках; доктор Рихтер налил в стакан газированной воды из сифона, вынул из белоснежного холодильного шкафа несколько кубиков льда, бросил в стакан и протянул ему.