Я не знаю, где и когда я родилась, но я существую, поэтому читателю следует просто поверить мне. Итак, я появилась на свет.
Факт моего рождения так же реален, как и эти мемуары. Осмелюсь сказать, что существуют такие законы природы и такие формы разума, которые не известны людям и не изучены. Даже самые просвещенные представители научного мира не знакомы со всем его многообразием и со всеми его возможностями. И потому образованного человека, читающего эту книгу, не должны удивлять мои возможности наблюдать, воспринимать и сохранять в памяти все, чему я была свидетельницей.
Я ни за что бы не отнесла себя к низшим представителям вселенского братства. Да, я сосу кровь и живу благодаря этому, я вступаю в контакт с людьми таким образом, но я всегда даю знать о своей деятельности. Более того, у меня есть и благородные цели. А высоко развитая эрудиция и цепкий ум позволили мне достигнуть вершины духовного развития среди насекомых.
Я была свидетельницей всех нижеописанных сцен, а во многих и участвовала сама. И опять же я не буду объяснять вам свои умения наблюдать и мыслить, но поверьте, я способна воспринимать все, как человек.
Согласитесь, что я — самая удивительная и изысканная из всех насекомых. В каком обществе я вращалась, какие возможности открывались передо мной! С какими утонченными особами была знакома, и все они вынуждены были терпеть меня! Я не просто обычная блоха, понимаете теперь?!
Церковь — мое самое раннее воспоминание. Монотонное пение, величественная музыка, вызывающие восторг и изумление. Но к тому времени я уже знала, что за любым внешним поклонением обычно не найти никаких внутренних переживаний.
Да к тому же в те минуты я была занята. В моем распоряжении находилась пухлая белоснежная ножка, принадлежавшая юной шестнадцатилетней леди. О, какая вкусная была у нее кровь! А какой запах!
Но, извините, я отвлеклась…
Я была полностью поглощена ножкой, оказывая леди дружелюбное внимание, и неудивительно, что без колебаний последовала за девушкой и после окончания службы.
Среди прочих моих достоинств следует назвать острые зрение и слух, и потому мне не составило труда приметить, как у выхода в ручку прелестницы была вложена записка. Молодой человек сделал это, и я успела прочесть имя Белла в аккуратно сложенной бумажке. Ранее это имя я видела вышитым на нежном шелке чулок. Беллу сопровождала высокая и статная дама, ее тетя, но она ничуть не привлекала меня. Красота же Беллы была красотой шестнадцатилетней девушки и этим сказано все. Несомненно, она знала о собственной привлекательности и потому выступала, как королева, — с достоинством и о одновременно кокетливо. И все юноши, да и мужчины постарше и посолиднее, провожали ее взглядами восхищения и сожаления. Беседы обрывались на полуслове, а сердца наполняло желание. И было чего желать: грудь Беллы, несмотря на юность, уже стала нужного размера и формы, чтобы пленить мужчин. Дыхание ее было сладким, как ароматы Аравии, неповторимое очарование лицу придавал невинный и открытый взгляд, а кожа я вновь и вновь готова это повторять — мягкая, как бархат…
