— Изольда! — ахнула я.
От неожиданности мы замерли и впервые посмотрели друг другу в лицо через столько лет. Я — с кофейной чашечкой в руках, Изольда — с обилием грима на полном лице и в пышном кринолине времен Екатерины Великой.
Она сильно располнела, и ее пышная грудь, смело выставленная на всеобщее обозрение, была едва прикрыта расшитым золотыми нитками лифом. Талия стянута корсетом. И надо сказать, что все это: и низко декольтированное платье, и покатые полные плечи, и высокий парик — удивительным образом шло ей. Словно передо мной сидела одна из придворных дам из далекого прошлого. Черты ее лица немного изменились. Морщин почти не было, но на полном гладком лице уже меньше выделялись глаза. Ярко накрашенные губы, наоборот, сразу приковывали к себе внимание. Ее лицо утратило правильность овала. Щеки немного обвисли, второй подбородок тоже угадывался, хотя Изольда сохранила привычку высоко держать голову, и это было еще не слишком заметно. Я уже немного разбиралась в людях. И сразу подумала о том, что Изольда вряд ли ведет здоровый образ жизни, скорее всего она любит полениться, поесть и выпить. В своих предположениях я не ошиблась.
— Слушай, какая встреча! — Она покачала головой и заговорщически понизила голос: — Это надо отметить.
— Где? — удивилась я. — Здесь?
— У меня с собой есть, — хитро усмехнулась она. — На всякий случай всегда держу под рукой. — Незаметным движением Изольда приподняла кринолин и достала оттуда маленькую металлическую фляжку. Наверное, в резинку чулка сунула, подумала я. Как Душечка в американской комедии про женский джаз.
— На какой случай?
— Да вот на такой, когда неожиданно встречаешь старую подругу. — Взяв чашку и быстро вылив в тарелку остатки чая, она кивнула мне: — Кофе-то выпей.
Я послушно допила остывший кофе, стряхнула в ту же тарелку гущу и придвинула к ней свою чашку. Изольда плеснула мне и себе по щедрой порции коньяка и так же быстро сунула фляжку под платье.
— Давай. За встречу.
Коньяк был хороший. Тепло сразу полилось по пищеводу, согревая грудь и расслабляя тело.
— Ну, как? — довольно спросила Изольда. — Вот вещь! Настоишься, бывает, в павильоне, намерзнешься, так что сил уже никаких нет. Глотнешь коньячку — и сразу второе дыхание открывается. Только им и спасаюсь.
— Спиться не боишься?
— Нет. Не боюсь. — Изольда надменно вскинула подбородок. — Спиваются дуры и слабые люди. А я ни к тем, ни к другим не отношусь… Слушай… Сколько же мы с тобой не виделись?
— Почти тридцать лет.
— А ведь верно. Тридцать лет прошло… Ни много ни мало…