В отряде осталось 24 человека, в основном офицеры. Они осуществляли охрану складов и имущества, которые предстояло сдать войскам Красной Армии. 13 августа полковник Смирнов связался со столицей Маньчжурии, которая была уже взята советскими войсками, и переговорил с советским комендантом станции Харбин. Тот поручил ему охрану мостов через реку Сунгари от их взрыва японцами. Этот приказ был выполнен. Таким образом, японские планы использования этого казавшегося некогда наиболее надежным и боеспособным подразделения оказались несостоятельными. Впрочем, по некоторым данным, отдельные асановцы все-таки пытались оказать сопротивление наступавшим советским войскам. Это произошло, например, в районе станции Ханьдаохедзы, но сопротивлявшиеся были уничтожены.
Вслед за установлением советского контроля над Маньчжурией полковник Смирнов и офицеры отряда «Асано» были арестованы «Смершем» Краснознаменной Амурской флотилии (по другим данным, это было осуществлено ее сотрудниками совместно с офицерами контрразведки «Смерш» Приморского военного округа). Доставленные в Хабаровск Смирнов и 12 других видных офицеров названного подразделения были осуждены (за антисоветскую деятельность в период Гражданской войны и в годы эмиграции) после непродолжительного следствия к 15 годам лагерей>{1031}. Помощь советским войскам в период их Маньчжурской операции не была принята во внимание. Я.Я. Смирнов полностью отбывал свой срок в Озерлаге, а по освобождении был определен в начале 60-х годов на жительство в пос. Васильево в Татарской АССР. Его письменные обращения на имя советских лидеров той поры Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева о помиловании и предоставлении советского гражданства остались без ответа>{1032}.
Создатель этого русского формирования на японской службе полковник Асано, находившийся в это время в плену, узнав о репрессиях в отношении его бывших подопечных, добился у советского командования разрешения прибыть на Сунгари–2, где и совершил харакири, оставив эпитафию: «Смертью своей свою вину перед вами искупаю»>{1033}.
Заметим, кстати, что, по имеющимся сведениям, больше повезло другому офицеру и одному из основателей «Русского отряда Асано» Гургену Наго ляну (Наголян-Асерсянц, Наголен, Наголин), эмигранту, подполковнику или даже полковнику маньчжурской службы. В разных источниках он именуется начальником штаба «Отряда Асано» и фактически его командиром при полковнике Асано, начальником этого воинского соединения или даже командиром «Российских военных отрядов Маньчжоу-Ди-Го». Наголян избежал наказания и после Хабаровского судебного процесса, где давал показания против своих сослуживцев, даже вернулся в Харбин. Его видели здесь разгуливающим и улыбающимся в советской военной форме с погонами капитана. Объяснение этому, даваемое сначала в эмигрантских источниках, а затем и в российских исследованиях, заключается в том, что он был агентом НКВД. «Свободно владея китайским и японским языками, по заданию советской разведки он легко проникал в секреты японцев и маньчжуров, — читаем в одной из современных работ. — До капитуляции Японии он так и не был разоблачен»