с моими показаниями (стр. 1–12), как и дополнение к ним от 11 окт. (стр. 13–18) до сего времени лежат у меня. Считаю своим долгом довести ее до Вашего сведения, тем более, что в ней имеются ответы на некоторые вопросы, слышанные мною вчера (приложение №1).
2. Кроме сего прилагаю еще и Краткий ответ на предложенный мне Следователем вопрос в первое же мое свидание с ним (приложение №2). По черновым наброскам я в свое время подробно ознакомил Следователя с моим ответом, и затем к 10-му октября заготовил небольшую записку, кратко излагающую мой ответ на заданный вопрос, выведенный однако за узкие пределы исключительно моей личности. Следователь не принял ее у меня, и мельком взглянув 10 окт. на мою записку, видимо не счел ее интересной, для производимого им следствия и оставил ее у меня на столе.
Так как эта записка разсматривает именно взаимоотношения эмиграции и советской власти <…> затрагивавшиеся вчера во время нашего разговора, то я прилагаю ее к сему для Вашего сведения, <…> как изложение моих мыслей по этому вопросу.
3. Помимо сего я 4-го ноября передал Начальнику тюрьмы для дальнейшего направления по принадлежности и три письменных заявления, которые судя по вчерашнему разговору может быть еще не были доведены до Вашего сведения: два из них касались денежных вопросов, а именно — 1) денег Об-ва (Общества. — В.Г.) Северян (около 25–30 фун. стер, (фунтов стерлингов. — В.Г.) и 2) денег, бывших в моем кошельке и в моем бумажнике (<…> фр. (французских. — В.Г.) франков и 20 швейц. франков) с просьбой о соответствующей отсылке их по назначению, посколько это были чужие деньги и о передаче Начальнику тюрьмы остальных — примерно 200 фр. франков для пользования ими мною согласно ст. 10-й и 11-й, утвержденных Вами Правил Внутр. Распорядка в тюрьмах. Об этих двух вопросах, меня беспокоящих, я вчера говорил Вам.
Третье мое заявление касалось моей жены и семьи, которых мне очень хотелось успокоить относительно условий, в которых протекает пока моя жизнь здесь: к заявлению я приложил коротенькую записочку моей жене без моей подписи в предположении, что Советская власть может не согласиться на передачу подписанной записки, могущей явиться как бы доказательством, убеждающим мое нахождение во власти Советского Правительства, и в моей уверенности, что по почерку моя жена увидит, что записка подписана мною. Я в своем заявлении просил предержащих властей, чтобы на моей записке был проставлен адрес промежуточного посредника, по которому моя жена могла бы послать мне ответ, при чем я указал ей, чтобы она писала исключительно про себя, детей и внуков, о их жизни и здоровье, отнюдь не касаясь никаких вопросов политики, эмиграции и т.п. Я не знаю была ли удовлетворена моя просьба, но ответа я не получил, и меня это беспокоит, как бы все свалившееся на нашу дружную семью горе и несчастье, и главное — полная неожиданность и неизвестность о моей судьбе, отразилось на ее и без того слабом здоровье. Я был бы весьма признателен, ежели моя просьба об доставке моей записки с указанием адреса для ответа была бы исполнена, а ее ответ — был бы доставлен.