Однако между ним и царицей все было кончено. Она осталась в его воображении, как чудесное воплощение этого великолепного и коварного Индостана, где слишком сильный запах цветов одуряет и иногда убивает разум. Он чувствовал неспособность к жизни, и горе его смягчалось уверенностью, что она недолго продлится. А между тем он думал об обязанностях к царю, которые его честь приказывала ему выполнить. Разве он сам не должен был бороться до самой смерти? Эта мысль повергла его в страшное томление. Ему было бы так приятно, если бы успокаивающие волны последнего сна поглотили его, унесли без сопротивления в океан вечного покоя!
Часы шли: голова его была тяжела, в ней не было мысли. Члены были неподвижны. Он почти не страдал и пришел в себя, когда косвенные лучи заходящего солнца, проходя через стекло, зажгли стены, и зажгли их блеском торжественного великолепия.
Он встал, чтобы навсегда покинуть эту залитую светом комнату, где из неведомой глубины каждой грани мимолетные существа делали ему веселые знаки и смеялись над его отчаянием.
— Господин! — воскликнул Наик.
Но он не мог продолжать и прислонился к стене, задыхаясь от волнения.
— Что с тобой случилось? Уж не дикий ли зверь преследует тебя? — спросил маркиз, приподнимаясь с дивана, на котором он дремал.
— Нет, не дикий зверь, — сказал Наик, улыбаясь и показывая свои белые зубы.
— Правда, ты кажешься очень довольным. Уж не пришел ли ты объявить мне о своей свадьбе?
— Нет, не то, — сказал пария, колеблясь и выражая нетерпение. — Я хотел приготовить тебя, но я так смущен, что не знаю, как это сделать.
— Меня приготовить, к чему?
— Принцесса Лила здесь!
— Лила!
Молодой человек вскочил на ноги, с расширенными глазами, судорожно вздрагивая.
— Лила? Я не хочу ее видеть! — вскричал он слабеющим голосом.
— Между тем ты ее увидишь, — сказала принцесса, появляясь в сводчатых дверях.
Они долго смотрели друг на друга, подавленные сильным волнением. Она была страшно бледна, с расстроенным и измученным лицом. Покрывало и темные одежды, растрепанные и покрытые пылью, свидетельствовали о той поспешности, с которой она бросилась во дворец после долгого быстрого путешествия.
Шатаясь от усталости, она подошла к Бюсси.
— Ты нужен царице, — сказала она. — Поезжай!
Маркиз отступил и сказал прерывающимся голосом:
— Я нужен ей? В самом деле! Она, конечно, находит, что я и на этот раз был плохо убит. Ну, так пусть она успокоится, скоро она услышит о моей смерти. Она может сказать своим браминам, что сдержала клятву, которую дала им, так как я, конечно, умираю из-за нее. Но скажи ей также, что теперь ей меня не достать. Я остерегаюсь напитков, которые делают вас низкими и глупыми, прежде чем вы умрете; я предпочитаю умереть сразу, с незапятнанной славой. Вот почему я не последую за тобой.