Наверное, именно поэтому Эмери и ненавидит город.
Сиони выключила лампу, увидела яркий лучик под дверью и направилась в гостиную.
Эмери сидел на краю дивана и изучал очередной гроссбух.
Она пытливо рассматривала Эмери – его сосредоточенное лицо, расслабленно опущенные плечи, мерцание электрического света в темных кудрях. Когда-то она решила, что у мага Эмери Тейна простецкая внешность. Какой же глупой она была!
Спустя минуту он ощутил ее присутствие и оторвался от книги.
– Если вы не отдохнете, то по-настоящему раскваситесь, – предупредила его Сиони и заметила на столе пустую тарелку.
Она прошла через комнату, чтобы забрать ее. Совершенно не свойственная Эмери неопрятность, пусть и мелкая по сравнению с тем, что позволяют себе другие. А эта книга, должно быть, немыслимо увлекательна!
Сиони даже встревожилась.
– Я почти со всем разобрался, – пробормотал он.
– Хм-м-м… – фыркнула Сиони, не очень-то поверившая его словам.
Нужно добавлять ему в пищу маковые семена и поить ромашкой, чтобы он спал более-менее нормально. Что бы делал этот человек, не будь у него ученицы, которая способна позаботиться о нем?
Она шагнула в сторону кухни, но Эмери окликнул ее.
– Сиони!
Она оглянулась. Эмери по-прежнему сидел на диване, протягивая к ней левую руку.
Сиони решила, что ему понадобилась тарелка, которую она хотела унести. Однако когда Сиони вручила ее магу, тот не обратил на блюдо никакого внимания, а взял Сиони за запястье и осторожно усадил подле себя.
По коже Сиони сотнями муравьев пробежал холодок. Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но Эмери молча обнял ее за плечи и продолжил читать книгу, поля которой испещряли многочисленные бисерные пометки, сделанные от руки. Кстати, они сильно уступали в каллиграфичности почерку Бумажного мага.
Холодок исчез, и как это бывало каждый раз, когда Эмери оказывался очень близко, щеки и грудь Сиони покрылись румянцем. Спустя некоторое время она позволила себе расслабиться. Сейчас, когда Сиони сидела, прижавшись к нему, и их не разделял индиговый балахон, ее поразило, каким теплым был Эмери, будто под кожей у него горел костер. Исходившее от него тепло оказалось не лихорадочным, а просто… приятным.
Она приникла к нему, как накануне в автомобиле, а его пальцы плотнее обхватили ее плечо. Пульс Сиони резко ускорился, но теперь она слышала стук и его сердца. Оно билось ровно, разве что чуть быстрее, чем обычно. Как-никак, она знала ритм сердца Эмери почти так же хорошо, как биение своего собственного.
От него пахло мылом и коричневым тростниковым сахаром. Сиони покосилась на его отросшую щетину. Густая поросль темнела рядом с длинными бакенбардами и была редкой около рта. Целую минуту Сиони рассматривала губы Эмери, их форму и плавные изгибы. И лишь почувствовав, что уже пылает, опустила глаза.