Аня замолчала, опустила глаза и, словно смущенный ребенок, принялась что-то чертить на песке. Богдан некоторое время смотрел на нее.
Он не раздумывал, не искал решений, просто любовался ею, а потом на удивление робко провел по ее волосам. Она поймала его руку, прижалась к ней, потерлась щекой, будто ласковая кошка, и наконец прикоснулась полуоткрытыми губами чувственно и нежно.
Она заснула тихо и незаметно. Дыхание успокоилось, выровнялось, лицо разгладилось, а несомкнутые губы по-прежнему непреодолимо манили к себе. Но Богдан не хотел ее будить, хотя, казалось, никогда не желал ее так, как сейчас. Он даже не разрешал себе дотронуться до Ани рукой. Он позволил себе только смотреть, и его взгляд то молниеносно быстро, то нескончаемо медленно скользил по ее телу и жадно приникал к губам. Он испытывал сладкий трепет владеющих им желаний, он переставал видеть, слышать, воспринимая себя через дрожь неудержимых чувств.
Он не мог выдержать этого долго, откинулся, совершенно обессилев, и, приходя в себя, все явственней слышал мучительный вопрос: «Почему я не примчался к тебе?»
Наивная девочка, ласковый котенок, я так беспечно старался забыть о тебе! Я отпустил тебя, хотя с самого начала знал, что не должен это делать. Я легкомысленно попрощался с тобой, не догадываясь, что ты значишь для меня. Я хотел успокоиться и жить как обычно, без тебя. А все было так просто: пару суток на поезде. Почему я не примчался к тебе?
Аня спала недолго, быстро проснулась, он впервые видел ее пробуждение. Сначала она сжалась в мягкий маленький комок, потом распрямилась, вытянулась. От нее исходило безмятежное тепло сна.
— Я спала, да? — спросила чуть хрипловатым и бесконечно теплым голосом, положила голову Богдану на плечо — пушистые волосы защекотали кожу, и опять затихла.
Ночь подходила к концу, в ее пока господствующую черноту уже робко проникал свет будущего дня, лишая окружающий мир таинственной призрачности и скрытности. Незаметно менялись ароматы и звуки, чувствовалось приближающееся утро.
Богдан лежал, беззаботно закинув за голову руки, ни о чем не думая, ощущая только себя, и смотрел на Аню. Она стояла рядом в длинном светлом платье и словно светилась в темноте. Прохладный утренний ветер играл почти невесомой тканью и легкими волосами. Но Богдан не хотел делить ее даже с ветром.
Он сел, поймал ее ладонь и, дождавшись, когда она повернется, произнес:
— Мне холодно без тебя.
Она опустилась на колени, обняла его голову. Ее губы чуть заметно шевельнулись, и несказанные слова беззвучно растаяли в уходящей ночи.