Он вернулся под утро, увидел в своей постели спящую Лолу, досадливо выругался, чуть шевельнув распухшими губами, отыскал Чоню и договорился с ним о временном обмене местами. Услышав о Лоле, тот, слишком понимающе для только что разбуженного рассматривавший приятеля, весело хихикнул и галопом помчался по коридору, совершенно не боясь перспективы быть безжалостно придушенным разъяренной девицей, когда та проснется и обнаружит подмену. Но Лола не стала тратить силы на Чоню, она сразу взялась за Богдана.
Очнувшись от сильного толчка, он тут же услышал о себе массу приятных вещей: что он тварь, скотина, ну и тому подобное.
Лола трясла его, как тряпичную куклу, а он устало смотрел сонными глазами. Только когда она наконец замолчала, коротко и ярко направил ее по многообещающему пути, получил по физиономии и, ни капли не смущенный, опять преспокойно заснул, уже сквозь сон почувствовав, как Лола на прощание пихнула его ногой и презрительно проговорила, словно плюнула: «Падаль!»
Он не обиделся. А когда проснулся, бурная ночь с незнакомой девицей и полное встрясок и опасностей утро виделись где-то за границами реальности. Зато настоящее предстало до невозможности явным.
Хорошо, что почти сразу же попался Лесик с сигаретой (всем известно, что время от времени покуривает Лесик), и после коротких переговоров, состоящих из минимума слов и фраз «Еще есть? — Нет. — Дай?», оказавшись счастливым обладателем заветного предмета, он жадно затянулся. И его понесло. А как иначе назвать то, что он пытался совершить потом?
Откопав в груде одеял свою куртку, он резким движением расстегнул молнию на внутреннем кармане, нашарил в матерчатой глубине ключ и пустился в путь по дороге, давно заросшей в его памяти чертополохом и крапивой.
Вот! Улица как улица, дом как дом. Он поднялся по лестнице на пятый этаж, разжал ладонь, ухватил пальцами ставший теплым ключ, но так и не донес его до замочной скважины.
Дурак!
Богдан помнил и это. А еще помнил, как упрямо брел по обочине, даже не пытаясь тормознуть попутку, и вдруг уловил легкий шорох колес, увидел знакомое лицо за стеклом остановившейся рядом машины и почувствовал не то что радость, но непонятное облегчение и безразличие, хотя должен был испытать нечто противоположное.
Он неспешно уселся, хлопнул дверью и сквозь тарахтение включаемого мотора услышал:
— А я уже собирался тебя искать. И надо же, так удачно встретил. Как дела?
Обычные приветливые слова, но во вроде бы безмятежном голосе проскакивали напряженные нотки, а в уверенном взгляде читалась тревога.