— Но мы твёрдо решили пожениться.
— Лакхи беременна?
— Нет, мы чисты, как вода Ганги!
— Ты оскорбил священную реку! Не упрямься, пусть Лакхи покинет твой дом, иначе тебя изгонят из касты!
— Но в Раи, кроме нас, пет гуджаров и ахиров.
— Никто в деревне не станет пить воды, которой вы коснётесь. Вас будут обходить стороной.
— Ну и пусть! Я увезу Лакхи в Гвалиор.
— Ты опозоришь раджу. Его подданные станут говорить, что шурин раджи безбожник.
— Не в Гвалиор, так ещё куда-нибудь, но такой несправедливости я не снесу! И непременно расскажу радже, как жестоко вы обошлись с нами.
— Я — брахман. И раджа бессилен что-либо сделать со мной. Если он прогневается, я уйду из этого княжества. Так что не пугай меня. Я недаром изучал шастры. Иди хоть сейчас к радже.
Злой ушёл Атал от жреца и, вернувшись на ток, сказал Лакхи:
— Иди сполосни кувшин и принеси воды.
Кувшин, весь щербатый, стоял здесь же на току. Лакхи подошла к реке, старательно вымыла его и зачерпнула воды. Когда она вернулась к Аталу, она заглянула ему в лицо и испугалась.
Атал сполоснул руки. Потом взял кувшин и сказал:
— Садись рядом.
Лакхи недоумевала:
«Что всё это значит?»
Атал возвёл глаза к небу.
— О, всевышний! Я — юноша, Лакхи — девушка. Клянусь именем Ганги, отныне и на всю жизнь она будет моей, — произнёс он.
Потом закрыл глаза и слегка наклонился вперёд. По щекам его текли слёзы.
— Что ты делаешь? — спросила Лакхи и вытерла Аталу слёзы. В голосе её звучала радость.
Атал поставил кувшин на землю.
— Положи свою левую руку в мою.
Лакхи протянула руку.
— Теперь ты навеки моя. Пусть изгонят меня из общины, пусть забросают камнями, мне всё равно. Ничто не в силах разлучить нас. Ответь же, моя ты теперь?
Печаль как рукой сняло, на щеках Лакхи заиграл румянец, на губах появилась улыбка, озарив радостным светом её лицо.
— Твоя, — ответила девушка.
— Сегодня же скажу всей деревне, что мы — муж и жена!
— А признают они наш брак?
— Не признают — не надо. Заберём свои пожитки и уйдём в Гвалиор.
— Я не хочу в Гвалиор.
— Почему?
— Сперва надо самим чего-нибудь добиться, показать, на что мы способны.
— Я что-то не понимаю.
Тут Лакхи рассказала ему всё, что говорят про них в деревне.
— Я не желаю, чтобы меня называли служанкой, пусть даже моей золовки, а тебя слугой или нахлебником. Бог дал нам силу и любовь к труду. Нам нечего бояться. Добьёмся удачи, — приедем в Гвалиор.
— Но я всё равно сегодня же объявлю всей деревне, что мы муж и жена. Они не решатся в открытую оскорбить нас. Это брахман успел забыть, как мы, рискуя жизнью, охраняли и его самого, и священные книги! А крестьяне, я думаю, помнят, что мы для них сделали.