— Вы истинный поэт!
— Нет, это ты — сама поэзия, ты вечно пробуждаешь во мне возвышенные чувства!
— Сама поэзия — это наяк Байджу, — произнесла Мриганаяни.
— Теперь его называют Байджу Баерой[208]. Да оно и понятно: поэзия не может не быть безумной. И ты — моя поэзия — только подтверждаешь эту истину.
— Если я безумная, то кто, по-вашему, тот человек, который хочет заставить холодный камень зазвучать дивной музыкой и расцвести улыбкой?
Ман Сингх рассмеялся.
— Наяк Байджу занят великим делом. За новыми рагами и рагини он не различает пи дня, ни ночи. Еда, которую приносят ему, остаётся нетронутой, — он даже пить забывает. А если кто-нибудь пытается заговорить с ним, Байджу хватает свою любимую вину и бросается на дерзнувшего нарушить его занятия.
— Если бы резчики работали с таким же самозабвением, они создали бы статую, подобную девгархской!
— Разумеется! — Ман Сингх крепко обнял Мриганаяни.
— Не надо! Мы так хорошо разговаривали, а вы опять за своё!
Ман Сингх выпустил её из объятий.
— В Ман-Мандире мы с тобой станем жрецами Вишну! Только мы с тобой — и никто больше!
«А Суманмохини и другие рани? — пронеслось в голове у Мриганаяни. — Они ведь тоже будут там!.. Ну и пусть, пусть! Я всё вынесу!.. Старшая рани относится ко мне и к Лакхи как к неприкасаемым, даже подметальщику не позволила съесть предназначаемое нам угощение! Но махараджа так любит меня, ради его любви я готова снести любое оскорбление! Однако махарадже не следует часто бывать у меня: это мешает моим занятиям…»
— О чём задумалась, махарани Мриганаяни? — спросил Ман Сингх. — Уж не о новой ли песне Байджу?
— Нет, — тихо ответила Мриганаяни. — Я вспомнила нашу речку… Какая чистая в ней вода!
— Ещё немного — и капал будет доведён до Гвалиора!
— Но как сможет подняться вода к храму, который будет ещё выше крепости?
— Туда ей не подняться. Но до холма, что к северо-востоку от Ман-Мандира, она дойдёт.
— Так постройте там ещё один дворец!
— Замечательно! Чудесно! А я всё думал, за что бы мне приняться после постройки Ман-Мандира! Но теперь я знаю, что делать! Построю ещё один дворец и назову его в честь гуджарской рани Гуджари-Махалом!
— Нет, назовите и его своим именем!
— Я послушался тебя, а теперь ты должна уступить мне.
— Какой он будет? Как Ман-Мандир?
— Нет, совсем другой. В его отделке найдут отражение все те формы, в которых является твоя красота! Он будет, сверкать, подобно твоим украшениям!
— Вы хотите, чтобы на нём было столько же украшений, сколько на мне?
— Я хочу лишь, чтобы всё простое было прекрасным, а прекрасное простым. И сил не пожалею, чтобы осуществить Это.