— Вы же знаете, в это время я никого не принимаю. Что же заставило вас прийти, да ещё к такой дождь? Случилось что-нибудь?
— Простите меня, повелитель…
— Ладно, пришли так пришли. Я слушаю вас.
— Повелитель, строители мечети задумали нечто ужасное…
— И только из-за этого вы беспокоите меня? Да покарает вас бог! Вам бы следовало быть поумнее!
Верховный кази почувствовал себя оскорблённым. Он пользовался большим влиянием среди многочисленных патханских сардаров, а наследник престола Мальвы Насир-уд-дин в любой момент готов был пасть перед ним ниц.
— Повелитель, неверные, строящие нашу мечеть, нанесли на плиты орнамент с изображением не только из листьев и цветов, но ещё и птиц и обезьян. Плиты должны обрамлять главный вход. Резчикам-индусам запретили делать это, но они не послушались. Завтра они поднимут плиты наверх, и тогда мечеть будет осквернена[88].
— Это всё?
— Нет, повелитель! Окна на минарете сделаны не по иракскому образцу, с овальным верхом, а как в индусских храмах, прямоугольные и с каменными наличниками, на которые нанесён узор из цветов…
— Дальше!
— В главных дверях они сделали решётчатые оконца, а поверх дверей — зубцы с изображением павлинов и лошадиных голов, словно это не мечеть, а языческий храм. Их тоже установят завтра. Всё это противоречит простоте архитектурных традиций, унаследованных нами от Туглаков[89], и нашим чертежам. Увидев изображения животных, люди не поймут, мечеть это или храм.
— Может, там ещё и идолы есть?
— Разумеется, повелитель!
— Кто сообщил вам об этом?
— Муллы и маулви.
— Чего же они раньше смотрели? Ведь мечеть почти готова.
— Ну, это не страшно.
— Вам легко рассуждать. А приходилось ли когда-нибудь муллам и маулви самим строить в Хиндустане?[90]
— Нет, повелитель!
— Больше всего вас смущают птицы, обезьяны, кони и павлины. Не так ли?
— Так, повелитель.
— Но мастера следуют древним традициям, перенятым ими от отцов.
— Повелитель, это же языческие традиции. Не забывайте! Мечеть строят неверные. Они нарочно делают всё по-своему, несмотря ни на какие запреты.
— Да как же вы не понимаете, что эти бедняги не могут пойти против веления своего сердца, которое жаждет красоты?
— Что может ответить на это ваш раб, повелитель? Скажу лишь, что маулви хотят воспротивиться произволу неверных.
— Но этот произвол, да будет вам известно, может принести некоторую пользу.
Кази вопросительно уставился на султана.
Гияс-уд-дин пояснил улыбаясь:
— Павлин — красивая птица, а среди вас нет ни одного красавца! И вот, как только вы взглянете на искусное изображение павлина, так тотчас же осознаете собственное несовершенство. И ещё там изображена лошадиная голова. Это будет напоминать вам о том, что по крайней мере наполовину вы лошади. А что представляет собой вторая каша половина, вы поймёте, когда посмотрите на обезьян. Да, все вы обезьяны! Обезьяны — и только! А обезьян как ни корми, они всё равно вечно рыщут и визжат, словно голодные! Так и вы — ничем не бываете довольны! Добро ли, зло — вам всё едино! И, кроме того…