— Войско должно как можно быстрее переправиться на тот берег.
— Зачем?
— Зачем? А затем, чтобы освободить твоих предков от дальнейших рождений! Да ты выйди сюда, не то я протрублю в рог и боевые слоны растопчут вас!
Тут в разговор вмешалась девушка:
— О махараджа, не гневайся на нас. Лучше посмотри наше представление. Мы умеем танцевать, ходить с дхолки[118] в руке по канату, кувыркаться, прыгать с дерева на дерево. Есть у нас и обезьяны-фокусницы. А если мало покажется, у нас в запасе ещё много разных номеров. — В голосе девушки звучала мольба, но в глазах горели весёлые огоньки. — Красотки! Эй, красотки! — крикнула девушка обезьянам, привязанным у навеса. Потом кокетливо и озорно взглянула на воинов.
«Ни стыда, ни совести, — недаром ведь наты!» — подумал старший лазутчик, но вслух сказал:
— Своё представление приберегите для султана и его сардаров. Они одарят вас. А нам лучше укажите дорогу.
— А где они, твой султан и его сардары? Не беспокойся, дорогу я тебе покажу даже на небо, только ответь прежде, что получу в награду?
— Что будет угодно падишаху.
— Дорога здесь прямая, — заметил глава натов.
— Но мы сбились с пути. Пойдёмте с нами, — приказал старший.
Девушка скрылась под навесом и вышла оттуда в накидке и туфлях. Глава натов тоже стал собираться, а вместе с ним ещё несколько мужчин и женщин. Одна из женщин была уже не молодая.
— Как звать тебя? — спросил старший лазутчик главу натов.
— Пота.
— А эту девушку?
— Пилли.
— Женщин брать с собой не надо!
— Ну да, конечно! Тебе-то они ни к чему. А мне очень даже понадобятся. Интересно, кто, по-твоему, будет выступать перед падишахом?
— Откуда вы?
— Из Мальвы.
Пришлось взять их всех. Прошли кос и вышли на дорогу. Неподалёку стояло гуджератское войско, и был слышен шум.
Глава натов потребовал награду.
Но старший лазутчик сказал:
— Сперва покажи брод.
— Хоть убейте меня, — заявила Пилли, пританцовывая, — по пока я не выступлю перед султаном, брода вам не видать.
Старшему ничего не оставалось, как отвести их в лагерь.
К этому времени султан Махмуд Бегарра уже успел проголодаться. За день, не считая завтрака, Бегарра съел всякой снеди целый гуджератский ман[119], равнявшийся в те давно прошедшие времена двадцати серам. На ужин ему подали лепёшки, горох, свежие овощи, простоквашу и различные мясные блюда, которые повара держали горячими или же готовили прямо в пути, на слонах.
Но не успел Бегарра приняться за еду, как где-то в стороне послышались громкие голоса.
— Что это? — спросил султан, и всем показалось, будто с треском рухнуло дерево.