— За этими девушками послали четырёх конных воинов, двое погибли.
— Как? Кто их убил? Неужели в деревню прибыли воины Ман Сингха?
— Нет, повелитель! Сами девушки убили их: одного копьём, другого стрелой.
— Наверное, воины вели себя чересчур грубо!
— Девушки не захотели ехать, пришлось применить силу.
— Ослы! Болваны! А где те, что спасли свою шкуру?
— Здесь. Только что вернулись. Они и рассказали мне обо всём.
— Бросить их в темницу! Надо было хитростью заманить девчонок в наше княжество. А уж на этом берегу Чамбала пусть поступали бы, как им вздумается. Что делают наты?
— Повелитель! Они…
— Ну, замолчал, дурень? Или они тоже убиты?
— Нет, повелитель! Наты просили украшений и денег, я отослал, но они до сих пор ничего не добились.
— Так! — Гияс-уд-дин нахмурился. Выпитое вино разжигало его гнев.
Обычно он разговаривал с евнухом милостиво и ласково, и сейчас Матру, неприятно поражённый грубостью султана, быстро перевёл разговор на другое. Подавая Гияс-уд-дину новую чашу с вином, евнух сказал:
— Махмуд Бегарра вернулся из Синда. И готовится к повой войне.
— С кем же он собирается воевать? — спросил султан.
Забыв о девушках, он немного смягчился. Ещё утром лазутчики сообщили Гияс-уд-дину эту новость, но он никак её мог вспомнить, что именно они говорили.
— Повелитель! Султан Махмуд готовит флот для войны с португальцами, — ответил Матру.
— Не называй в моём присутствии султаном этого эфиопа! — закричал Гияс-уд-дин.
Евнух умолк.
— А, вспомнил! — вдруг обрадовался султан. — Он хочет напасть на Раджпутану. А мы пойдём на Гвалиор.
— Да будет так, повелитель!
— Мы двинемся через Нарвар, оставим там несколько отрядов для осады крепости и окружим Гвалиор. Небольшой отряд переправится через Чамбал и захватит Раи. Я сам поведу его через эту деревню. Приказать натам глаз не спускать с девушек. Ты отправишься вместе со мной.
— Да здравствует повелитель!
— Я, кажется, обидел тебя сегодня?
— О нет, повелитель!
— Султанатом, пока я не вернусь, будет править шах-задэ[146] Насир-уд-дин.
— Слушаюсь, повелитель!
Султан снова поднёс чашу к губам: никогда ещё он не пил такими маленькими глотками.
Матру заметил: гнев Гияс-уд-дина прошёл, и, выждав ещё немного, попросил:
— Повелитель, помилуйте воинов, они ни в чём не виноваты.
— Нет, и не проси! Они ответят мне за смерть тех двоих, что погибли от рук девчонок!
Евнух замолчал и стал размышлять:
«Султан рассчитывает напасть на Нарвар и думает, что раджа Май Сингх будет сидеть сложа руки в Гвалиорской крепости. Как бы не так! Ман Сингх не испугался делийских падишахов, так станет ли он прятаться от султана Мальвы за крепостными стенами! Вряд ли мой повелитель вернётся живым в Мэнди. Какой-нибудь гвалиорский лучник нацелится ему в глаз или в грудь — и… всё. Не хочется мне что-то идти в этот поход. Умрёт Гияс-уд-дин, и султаном станет сын его Насир-уд-дин. Пожалуй, пора молить бога о ниспослании наследнику счастья! Сегодня же начну! От Гияс-уд-дина надо отойти, но осторожно, так, чтобы не испортить дела. Кто знает, чем всё это кончится!»