– Ты чего – никогда на Ганзе не бывала? – фыркнула Ника. Сама она, хмурясь, косилась на деловито ходивших мимо с озабоченным видом военных. Вообще на станции, как она заметила, обстановка была напряженной. Девушка догадывалась, что это было связано со слухами о черных упырях, которые осаждали ВДНХ. Ника не очень верила в эту угрозу – хотя сейчас, глядя на суровые лица военных, она была близка к тому, чтобы испугаться по-настоящему. Да и кучка беженцев, уныло сидевших на своих узлах в конце станции, наводила на печальные размышления.
– Пойдем, – дернула Ника за руку Мусю, – вон дрезина уже стоит.
К дрезине был прицеплен вагон метро со снятым верхом. Девушка заплатила кондуктору четыре пульки – по одной за перегон с носа.
– До Курской, – сказала она.
Муся пискнула было что-то, но Ника наступила ей на ногу. Дрезина уже тронулась, а ошарашенная девочка все оглядывалась назад, на такую светлую и такую недоступную станцию.
Ника же внимательным быстрым взглядом окинула пассажиров: двух военных в сером ганзейском камуфляже, бабку в ватнике, залатанной юбке и обрезанных валенках, трех о чем-то тихо беседующих челноков в спортивных куртках и штанах. Казалось, до девушки и ее юной спутницы никому дела не было.
Вскоре въехали в туннель, где царил почти полный мрак. Колеса успокаивающе постукивали, легкий сквозняк обвевал лицо, пахло землей, машинным маслом, сыростью и еще чем-то неуловимым. «Только в туннелях Ганзы может быть так спокойно, – подумала Ника. – И то все время ходят смутные слухи – то какого-то пассажира утащили прямо с дрезины, то кто-то видел поезд-призрак». Сама она призраков ни разу не видела и считала, что они являются только тем, кому предстояло скоро умереть. А вот люди и впрямь пропадали – Ника знала лично двоих братков с Китая, которые ушли на Третьяковку и не вернулись – даже тел не нашли. Кто-то рассказывал, что если свернуть в какой-нибудь боковой туннель, то можно случайно попасть в другое метро, секретное. А оттуда уже не выберешься – так и будешь плутать, пока сам не станешь призраком. «Интересно, Муся и вправду слышит голоса, или это ей мерещится?» Ника покосилась на напарницу, но девочка глядела в темноту, не подозревая, какие мысли роятся в голове у спутницы. Через несколько минут дрезина остановилась на Комсомольской.
– Самая красивая станция во всем метро, – убежденно проговорила Ника, глядя по сторонам.
Муся не ответила, она, казалось, впитывала каждую деталь: если Проспект Мира удивил ее, то на Комсомольской она и вовсе онемела – так поразили ее высокие колонны, широкие арки между ними, картины на потолке. Здесь некоторое время дрезина стояла, дожидаясь пассажиров. Народу набилось немало, все места были заняты. И в то же время люди тревожно озирались. До Ники долетели обрывки фраз: «Вот здесь, недалеко, говорят… Прямо с дрезины утащили». Девушка поежилась, невольно ухватилась покрепче за поручень и не выпускала его, пока дрезина вновь не выехала из туннеля.