Ибрагим помогал, как только мог. Вместе они сражались и боролись, пока люди вокруг не уступили с криком:
— Шайтан! Они безумны!
Они расчистили место в углу и, посадив англичанина на пол, встали перед ним, чтобы его не растоптали. И когда шум порой затихал, позади на полу Тренч слышал время от времени бормотание на английском.
— Он умрет до утра, — крикнул он Ибрагиму, — у него жар!
— Садись рядом с ним, — сказал хадендова. — Я постараюсь не подпускать их.
Тренч наклонился и присел на корточки в углу, Ибрагим, широко расставив ноги, охранял Тренча и его нового друга.
Наклонив голову, Тренч теперь расслышал слова. Человек произносил в бреду слова умоляющим тоном. Он как будто рассказывал какую-то историю о море.
— Я увидел огни яхт, и отражения то удлинялись, то укорачивались, потому что вода покрылась рябью... когда мы проходили мимо пирса, там играл оркестр. Что они играли? Не увертюру — не думаю, что я помню другую мелодию... — И он рассмеялся немного безумно. — Я всегда довольно плохо воспринимал музыку. Только лишь когда ты играла. — И снова он заговорил о море: — Когда лодка выплыла из залива, справа виднелась гряда холмов. Помнишь, на склоне горы были леса, может, ты позабыла. Потом показался Брей, волшебная страна света у воды, у подножия хребта... мы обедали там пару раз, только ты и я... прежде чем все случилось... казалось странным выходить из Дублинского залива и оставлять тебя далеко на севере среди холмов... странным и как-то не совсем правильным... потому что, когда за шторами забрезжило утро, ты произнесла: «Но почему мне так больно?»... Однако двигатели не остановились, они просто продолжали пульсировать, вращаться и греметь, как будто ничего не случилось... это немного раздражало... сказочная страна осталась лишь золотым пятном позади... а потом ничего, кроме моря и соленого ветра... и все кончилось.
Человек в бреду внезапно поднялся на локте, а другой рукой пошарил на груди, как будто что-то искал.
— Да, дело сделано, — повторил он едва слышно и перешел на непонятный шепот, а его голова упала на грудь.
Тренч обхватил его рукой и поднял. Но больше он ничего не мог поделать, и даже для него, присевшего близко к земле, зловонная жара была почти невыносимой. В ужасной темноте не прекращался шум пронзительных голосов, жалостливые крики, толкотня и борьба. В одном углу люди пели с неистовым безумством, в другом — кто-то танцевал в оковах или, скорее, пытался танцевать; Ибрагим продолжал держать оборону перед Тренчем; а рядом с Тренчем в «Доме камня», в городе на краю света, лежал человек, который однажды ночью вышел из Дублинского залива, мимо ходовых огней яхт, и увидел Брей, волшебную страну света, растаявшую позади, превратившись в золотое пятно.