— Да, он заблуждался, — воскликнула она. — Я понимаю. Мне следовало понять давным-давно. Когда принесли перья, он рассказал мне, почему их прислали, глядя прямо в глаза. Когда о них узнал мой отец, он довольно спокойно ждал и встретился с ним лицом к лицу.
Было и еще одно важное доказательство, и Этни могла бы обратить на него внимание. Гарри Фивершем отправился в Брод-плейс и так же откровенно признался во всем старому генералу. Теперь Этни знала достаточно.
— Он боялся, что струсит, а не того, что его ранят! — воскликнула она. — Если бы я была чуть старше, чуть менее самоуверенной, чуть менее узколобой! Я бы его услышала. Я бы поняла. В любом случае, мне не следовало быть такой жестокой.
Не в первый раз ее охватило раскаяние за четвертое перо, которое она добавила к тем трем, и она молча сидела, раздавленная этим раскаянием. Однако капитан Уиллоби был упрямцем, не желавшим признавать ошибки. Он видел, что раскаяние Этни некоторым образом обвиняет и его, и не был готов страдать.
— Да, но с практической точки зрения эти различия слишком размыты, — сказал он. — Миром не правят тонкие различия. И потому я ни за что не поверю, что во всем виноваты мы трое, а если мы не виноваты, то вам уж точно не в чем себя упрекнуть.
Этни не стала раздумывать, что он имел в виду, говоря о ней. Глядя, как он самодовольно развалился на скамейке, она закипела гневом. Увлекшись историей, она на некоторое время позабыла о рассказчике, а теперь оглядела его с головы до ног. Упрямый тупица, как он смел судить даже ничтожнейшего из своих товарищей, не говоря о Гарри Фивершеме? И тут же вспомнила, что сама поддерживала его суждения.
Этни вспыхнула от стыда. Она плотно сжала губы, краем глаза наблюдая за Уиллоби в ожидании момента, когда он откроет рот, готовая яростно на него наброситься. Во всём его повествовании сквозило снисходительное отношение к Фивершему. «Пусть только начнёт снова», — думала Этни. Но капитан Уиллоби ничего больше не говорил, и ей самой пришлось прервать молчание.
— Кто из вас троих первым придумал послать перья? — вызывающе спросила она. — Не вы?
— Нет, кажется, это был Тренч.
— Тренч! — воскликнула Этни, ударив по ладони кулаком, в котором было зажато перо. — Я запомню это имя.
— Но я разделяю с ним ответственность, — заверил ее капитан Уиллоби, — и не собираюсь от нее уклоняться. Мне жаль, что мы причинили вам боль, но я не считаю, что ошибался. Я забираю перо и снимаю обвинения, но это ваша заслуга.
— Моя? Что вы имеете в виду? — спросила Этни.
Капитан Уиллоби с удивлением повернулся к ней.