— Как оказалось, у меня были дела по соседству, — сообщил он, широко улыбаясь. — Поэтому я позволил себе забежать в аптеку, чтобы забрать… О, ты тут не один?
Игорь поморщился, но Кодекс нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.
— Не хотейт ли фэр чашку чая? — спросил он. Аудиторы бурили доктора дружными испепеляющими взглядами.
— Что еще за чай? — осведомился господин Белый.
— Это такой протокол! — отрезала леди ле Гион. Господин Белый замялся. Протокол нужно соблюдать.
— Э… э… Да, Игорь, — промямлил Джереми. — Чай, пожалуйста. Да, пожалуйста.
— Ничего себе! — воскликнул доктор Хопкинс, совершенно не замечая атмосферу в комнате, в которой сейчас можно было бы плавить железо. — Как я вижу, ты закончил работу над часами! Настоящий шедевр!
Аудиторы переглянулись, когда доктор прошагал мимо них и уставился на стеклянный циферблат.
— Молодец, Джереми, хвалю, — сказал он, снимая очки и энергично полируя стеклышки. — А чем вызвано это приятное голубое свечение?
— Хрустальное кольцо, — пояснил Джереми. — Оно…
— Оно закручивает свет, — подсказала леди ле Гион. — Который потом пробивает дыру во вселенной.
— Правда? — изумился доктор Хопкинс, надевая очки. — Какая оригинальная идея! А кукушка в них есть?
Тик
Одно из самых плохих восклицаний, которые человек может услышать высоко в небе, — это «Ой-ей!». Оно содержит в себе максимум выворачивающего кишки ужаса и по минимуму расходует дыхание.
Когда Лю-Цзе издал его, перевод Лобсангу не потребовался. Он следил за облаками в течение уже некоторого времени. Они становились все более черными, густыми и зловещими.
— Метловище покалывает пальцы! — крикнул Лю-Цзе.
— Потому что прямо над нами начинается гроза! — прокричал Лобсанг в ответ.
— А еще несколько минут назад небо было совершенно ясным!
До Анк-Морпорка оставалось всего ничего. Лобсанг уже мог различить некоторые самые высокие здания, петляющую по долине реку. Но гроза, казалось, наступала на город со всех сторон сразу.
— Нужно сажать эту штуку, пока это вообще возможно! — крикнул Лю-Цзе. — Держись…
Очень скоро помело летело всего в нескольких футах над капустными полями. Растения неслись сплошной зеленой полосой, едва не задевая сандалии Лобсанга.
Потом Лобсанг услышал междометие, которое, возможно, не было самым плохим, когда ты находишься в воздухе, но определенно не обещало ничего хорошего, если его издает человек у руля.
— Э…
— А ты вообще знаешь, как эту штуковину останавливать? — крикнул Лобсанг.
— Не совсем! — помотал головой Лю-Цзе. — Держись, я что-нибудь придумаю…
Метловище задралось вверх, но помело продолжало нестись в том же направлении. Прутья уже касались кочанов.