Быть человеком означает постоянно меняться, вдруг понял Смерть. А всадники были порождены людьми. Люди придали им определенную форму, определенный внешний вид. И как это происходило с богами, зубными феями, Санта-Хрякусом, их форма меняла их содержание. Они никогда не смогут стать людьми, но подцепят определенные человеческие черты, как заразную болезнь.
Ничто, абсолютно ничто не способно обладать лишь одним измерением. В этом вся проблема. Люди могут представить себе существо, которого назовут Голодом, однако если они наделят его руками и ногами, значит, у него появится и разум. То есть это существо будет способно мыслить. Но ни один мозг не может все время думать о нашествии саранчи, и только об этом.
Осложнение за осложнением. Надо предпринимать какие-то срочные меры. Как все изменилось.
«К СЧАСТЬЮ, — подумал Смерть. — Я КАК РАЗ СОВСЕМ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ. ОСТАЛСЯ ТАКИМ, КАКИМ БЫЛ ВСЕГДА».
Одиноким всадником.
Тик
Молоток завис на полпути, так и не долетев до часов. Господин Белый подошел и взял его из воздуха.
— Право, ваша светлость, — сказал он. — Вы думали, мы за вами не следим? Эй, как там тебя, Игорь, готовь часы!
Игорь посмотрел на него, потом на леди ле Гион, потом снова на него.
— Фпафибо, но я выполняйт приказ только мафтера Джереми, — сообщил он.
— Если ты запустишь часы, настанет конец света! — воскликнула леди ле Гион.
— Что за глупая мысль, — ответил господин Белый. — Мы смеемся над ней.
— Ха-ха-ха, — послушно сказали остальные Аудиторы.
— Не надо мне никаких лекарств! — выкрикнул Джереми, отталкивая от себя доктора Хопкинса. — И без людей, которые мне вечно указывают, я тоже как-нибудь обойдусь! А ну, заткнитесь все!
Воцарившуюся тишину нарушили донесшиеся с небес раскаты грома.
— Спасибо, — промолвил Джереми уже более ровным голосом. — Надеюсь, сейчас я пребываю в здравом уме, а значит, я попытаюсь рассмотреть это дело здраво. Часы — измерительный прибор. Я создал идеальные часы, миледи. То есть дамы и господа. И часы эти станут переломным моментом в истории измерения времени.
Он поднял руку и перевел стрелки часов почти на час пополудни. Потом опустил руку, заставив маятник качнуться.
Мир продолжал существовать.
— Видите? Вселенная не прекратила свое существование даже ради моих часов, — продолжил Джереми. Он скрестил руки на груди и сел на стул. — Смотрите же, — спокойно сказал он.
Часы едва слышно тикали. Затем в окружавших их механизмах что-то загремело. Зеленоватые, заполненные кислотой толстые стеклянные трубки издали ядовитое шипение.
— Ага, — констатировал доктор Хопкинс. — Судя по всему, ничего не случилось. Какое счастье.