На собрании, устроенном «Серапионовыми братьями» по случаю столетней годовщины смерти Гофмана, Вениамин Каверин сделал доклад — во многом чересчур пафосный и не вполне внятный, но, несомненно, и объясняющий то, почему именно этот писатель стал их кумиром.
«В чем назначение Гофмана? В России его окрестили сказочником и, подобно другим великим писателям Запада, назначили служить забавой детям. В этом есть какая-то случайная мудрость. Детям свойственна условность и способность не удивляться тому, что взрослым кажется невероятным. Это характерные черты творчества Гофмана. Его понимали по-разному: искали в нем быт и психологическую глубину — и находили; искали тончайший философский смысл — и находили. А ныне мы, подступая к нему как бы с неким наивным реализмом в сердце, будем искать фантастический реализм его произведений, и мы найдем его, и за ним самого Э. Т. А. Гофмана дирижером в Бамберге, художником в Глогау, театральным деятелем в Варшаве, писателем — везде, мертвецом в Берлине, архивариусом, путешественником, старым евреем, чертом в каждой строке, написанной им… Мы подступаем к Гофману с мечом в руках. Этим мечом мы отсекаем сентиментальность, психологию, философию и другие вторичные признаки его писательской сущности, а сердцем, полным наивного реализма, воспринимающим мир таким, каким он лежит перед нами, мы разгадываем и открываем его… Я — не я, вы — не вы, всё — не то, как оно есть перед нами, и в этом, быть может, сущность многих, если не всех, произведений Гофмана… Никто еще не измерил Гофмана как должно. Перед нами еще лежит эта высокая задача. Минет еще столетие, и новые Серапионовы братья будут праздновать день мастера Теодора, и новый Каверин скажет о том, что Гофман жил, жив и будет жить, доколе человеческий глаз сумеет видеть черное на белом и ломаную линию отличать от прямой».
Неразгаданность, влекущая к себе мистическая напряженность сказок Гофмана, которая так понятна детям и так притягательна для взрослых, фантастический и фантомный мир Зазеркалья человеческих душ и поступков, раздвоение человека, пересечения параллельных прямых в бесконечности… Можно ли равнодушно пройти мимо этого? Можно ли не поддаться искушению проникнуть за видимую грань вещей?
Для начинающего свой творческий путь вчерашнего гимназиста Вениамина Каверина, как и для его молодых товарищей, это оказалось невозможным…
М. Горький опекал «Серапионовых братьев», заботился об их благополучии, в том числе бытовом, защищал от нападок критиков, всячески пропагандировал их несовершенное еще творчество в обновленной России и за границей, принимал деятельное участие в издании альманаха (он оказался единственным, хотя планировался как регулярный) и в издании их произведений на Западе и в Советской России…