Юрий Николаевич Тынянов и его старший брат, живший в то время в Петрограде, Лев Николаевич, были не на шутку встревожены крепнущими отношениями молодых людей. Они считали, что Вениамин и Лидочка — не пара, к тому же их мать Софья Борисовна Тынянова, не особенно жаловавшая Елену, жену Юрия, и к Вениамину относилась с предубеждением. Но время показало, что правы были юные — Вениамин Александрович и Лидия Николаевна прожили вместе долгую и счастливую жизнь. В 1922 году они поженились, в молодой семье Кавериных родилась дочь, а спустя несколько лет и сын. Лидия Николаевна, окончив университет, стала детской писательницей.
Завершая третью часть «Освещенных окон», Вениамин Александрович Каверин вспоминает ночь, когда он после празднования выхода альманаха в ресторане вернулся на Греческий проспект с розой для Лидочки: «Переход в другой возраст готовился давно, сказываясь в переменах, подчас еле заметных.
Мне пригодилось всё — и псковское детство, окрашенное бессознательным стремлением понять и почувствовать духовный мир старшего поколения, и московское отрочество, когда, срываясь и оступаясь, я всё же не переставал прислушиваться к голосам, доносившимся из этого заветного мира.
В Петрограде самый город, в который я влюбился с первого взгляда, деятельно участвовал в этом переходе. Он состоял из старого и нового Петрограда, и я был на всю жизнь щедро одарен этим острым, противоречивым скрещением. Оно поставило меня лицом к лицу с постоянной занятостью, с наслаждением неустанного умственного труда».
А о Горьком и Тынянове пишет: «Они участвовали в полной свободе, с которой я действовал, еще не зная, какую выбрать дорогу — востоковедение, история литературы, проза. Они не щадили моего честолюбия, и медленно, но верно оно становилось совсем другим — не беспредметным, а профессиональным. Они сделали то, что уже в двадцать лет ничто не могло выбить из моей руки перо, и, когда выбор остановился на прозе, научили меняться, оставаясь собой».
Тщательно убирая свою комнату той ночью, Вениамин Каверин вдруг осознает, что она стала не просто чистой, «она была похожа на слова: „Продолжение следует“. Она спокойно готовилась принять будущее, перешагнувшее порог вместе с наступающим утром».
Как же трудно было обрывать эти цитаты! Ведь они звучат подобно гимну, потому что ответ на вопрос: «Кто же я?» — приблизился, обрел пусть еще не совсем четкие, но несомненные очертания, в которых отразилось будущее — то самое «угловое окно», которое очень скоро поманит к себе писателя Вениамина Каверина и станет для него источником радостей и тревог, навсегда определив будущий путь в литературе.