— Вас убьют, если вы будете много болтать, — мрачно заметил я.
— Я нем как рыба! — воскликнул Вышегородцев. — Но я чую, будто чьи-то глаза следят за мною! Вы представляете, каково жить в постоянном страхе?
— Прошу вас, хватит жалеть себя! — сурово перебила его Кравцова. — Взгляните на меня, мое сердце разрывают горе, боль, ненависть, отчаяние, но не страх…
Она одарила Вышегородцева презрительным взглядом. Статно выпрямившись, хрупкая барышня была выше Сергея, который выглядел весьма жалко рядом с нею.
— А вы думаете, меня не ранит горечь утраты? — ответил князь. — Что постыдного в том, если я опасаюсь за свою жизнь? Разве это уменьшает мое беспокойство за судьбу брата?
Кравцова устало опустилась в кресла. Она уже не могла плакать.
— Оставьте меня, прошу вас! — обратилась она к Вышегородцеву. — Мы с вами никогда не ладили! Напрасно вы пытались стать моим другом! Общее горе не сблизит нас, а лишь вызовет большую ненависть друг к другу!
Ее голос звучал виновато, но настойчиво.
Вышегородцев печально смотрел на «дорогую кузину».
— Я знаю, что вы считали меня легкомысленным и недостойным своего брата, — произнес он, — да, мне чужды многие добродетели. Я послушаю и не стану докучать вам, но не сомневайтесь в искренности моих чувств и стремлений поддержать вас в трудные минуты! Возможно, потом вы измените свое мнение о моей скромной персоне… А, если Алексей окажется жив, в чем я не сомневаюсь, его возвращение сможет сделать нас друзьями…
Поклонившись, Вышегородцев спешно вышел из комнаты. Выходя, он обернулся, бросив на «дорогую кузину» взгляд полный печали.
— Каков паяц! — проворчала Кравцова. — Мне кажется, если бы не трусость, он даже бы не заметил исчезновения брата… Нет, я делаю поспешные выводы. Разумеется, он бы заметил, что брата нет рядом, когда спустил бы все деньги! Простите, что не удалось сдержать чувств…
Барышня не могла унять гнев.
— А вас не беспокоит судьба Сергея Вышегородцева? — спросил я.
— Уверяю вас, все его беспокойства напрасны! — твердо ответила она. — Кому надобна его жизнь?
Кравцова горько рассмеялась.
— Признаюсь, я не чувствую за собою никаких наблюдений, — произнесла она, — а ведь убийца мог заподозрить, что я весьма осведомлена в делах жениха…
Взаимной неприязни между двумя разными людьми, которых связал один общий человек, избежать почти невозможно. Вышегородцев младший являлся олицетворением всех дурных качеств, которые Кравцова не выносила.
— Братья совершенно непохожи, — будто в ответ на мои мысли произнесла она, — не считайте меня любительницей злословья… Уверяю вас, Сергей всегда отзывался обо мне более нелестно, он даже уговаривал брата оставить меня. Я казалась ему скучной и слишком добродетельной!