— Максим, ты знал о том, что затевается?
— Нет, — он покачал головой. — Для меня этот указ тоже сюрприз.
— А тот молодой крендель рядом с генералом, кто такой?
— Гену Симакова помнишь?
— Командующего Кавказским экспедиционным корпусом?, — уточнил я.
— Да.
— Помню.
— Это его сын. Племянник императора. Его прислали учиться управлению отдаленными провинциями.
— И он знает, кто прихлопнул его отца?
— Догадывается.
— Плохо.
— Ага, — согласился дипломат.
История давняя. Гена Симаков, командующий Кавказским корпусом, предал своих солдат и поплатился за это. Причем многие догадывались, что к этому приложили руку спецназовцы Четвертой гвардейской бригады, а некоторые знали об этом наверняка. В частности знали в Госбезопасности. Следовательно, сын Гены может попытаться нам отомстить или попробует выбить из нас правду. Как бы там ни было, а ничего хорошего от него ожидать не стоило. Да и вообще все погано выходит. Ждали славы, орденов и медалей, а получили хомут на шею и скоро нас начнут грабить, душить налогами и отодвигать в сторону от управления колоний. Вот такая она — благодарность императора. Мы тут бьемся, стараемся принести пользу государству и "дамокловым мечом" нависаем над средиземноморцами, а нас под пресс. Где справедливость? Люди!!! Ау!!! Где правда? Нет справедливости, как и правды. И титулы, дворянская честь, доверительные отношения сюзерена и вассала, клятвы, договора и присяги — все оказалось обманом и мишурой. Мы повелись и нас снова обманули.
Тем временем, постоянно находясь под наблюдением морских пехотинцев, которые, наверняка, пресекут любую нашу попытку спуститься с горы к кораблям, мы добрались до радиоцентра. Семенов приказал вызвать на связь Метрополию и потребовать на переговоры Еременко. Время в запасе есть, и мы расположились в беседке неподалеку. Когда понадобимся, позовут, а сейчас самое время обсудить нежданно-негаданно возникшую проблему.
— Максим, — Кара посмотрел на дипломата, — оставь нас наедине, поговорить надо.
Миронов поморщился:
— Не доверяете?
— О чем не знаешь, того и под пыткой не выдашь, — наставительным тоном ответил Буров.
— Ладно, — не стал спорить Миронов. — Но учтите, задумаете измену, я буду на стороне Сбыховского, а вот в переговорах мог бы помочь.
— Иди уже… — Кара махнул в его сторону рукой.
Обиженный Миронов, не услышав от меня и Семенова слов поддержки, отошел в сторону и мы стали совещаться.
28.
ВМБ "Гибралтар".
25.05.2073.
Оказавшись наедине, мы замолчали. У всех на уме одно и то же — зная своих сотоварищей, верных подельников в деле разграбления Бирмингема, я был уверен, что в этот момент мы мыслили одинаково. Но никто не хотел быть тем, кто первым озвучить эти мысли. И причина не в страхе, а в том, что у нас слова не расходятся с делом. Если что-то будет сказано, последуют действия, которые в корне изменят нашу судьбу, сломают привычный уклад и заставят пересмотреть все жизненные приоритеты. Вот потому и заткнулись, смотрели друг на друга и тупили.