— Скорей бы закончить школу, — сказал один.
— Да… — поддержал его второй.
— Я в разведку пойду.
— Сразу не возьмут. Сначала придется обучение пройти.
— Я понимаю, но потом-то все равно на службу.
— А потянешь?
— Конечно. Что меня батя зря натаскивает? Я любое оружие разберу и соберу, по лесам хорошо хожу, следы читаю и здоровье в норме. Стреляю прилично. Кого в разведку брать, если не меня? Опять же батя слово замолвит.
— Ну да… А я на инженера хочу выучиться. Жалованье не хуже, чем у воина, а риска меньше.
— Дрейфишь?, — в голосе первого появились пренебрежительные нотки.
— Нет, — второй пожал плечами. — Просто я у матери один. Сестер поднимать надо. Когда отец летом погиб, помощь от графа получили и нас не забывают. Но все-таки тяжко приходится.
— А как же ты учиться собрался? На Большую Землю хочешь выехать?
— Не-а, я уже в ремонтные мастерские ходил. Там собираются производственные курсы организовать. Будут повышать квалификацию рабочих и выпускников школы обучать.
— Тогда, конечно, тебе проще здесь оставаться. А меня за море тянет, посмотреть на другие страны.
— Чего их смотреть? Такая же дикость, как и везде. Пойди с викингами и сицилийцами пообщайся, они тебе все расскажут…
В этот момент второй почувствовал, что за спиной кто-то есть и, скидывая с плеча обрез двуствольного ружья, резко обернулся.
— Спокойно, хлопцы, — я скинул капюшон. — Свои.
От такой встречи парни потеряли дар речи, не ожидали меня здесь увидеть, а я подошел к костерку, присел на корточки, протянул к огню ладони и спросил:
— Как служба, ребята?
Ответил первый:
— Без происшествий, господин граф.
— Эти, — я кивнул в сторону рабов, — не волынят?
— У нас не забалуешь. Да и народишко так себе, не буйный. Потомственные рабы.
— А если кто-то попробует сбежать?
— Так некуда бежать… А попробуют, тогда по уставу… Пулю в спину и вызываем усиление…
Я усмехнулся. Все правильно. В Передовом устав свой. Никаких предупредительных выстрелов и окриков — "Стой! Стрелять будем!" При малейшем неповиновении — наказание. В случае побега — огонь на поражение. Хватит. С первыми партиями рабов сделали попытку поиграть в доброту, и многие ее расценили как слабость. Поэтому пришлось срочно закручивать гайки. Кто из рабов имеет семью и желание выбраться из подневольного состояния, таких сразу видно. Как правило, это захваченные в плен селяне, которые раньше уже были свободными. Таких можно перевести из рабов в крепостные, а затем за особые заслуги и ударный труд даже в вольные поселенцы. Но это четверть от общего числа рабов, а большинство своим положением вполне довольны. Кормежка хорошая. Рабочий день десять-двенадцать часов. Одежду выдают. Спят они в теплых бараках. И среди невольниц есть вполне симпатичные по их меркам особы, с которыми можно общаться и делить ложе. По сравнению с тем, как они жили раньше в своих анклавах под плеткой ярла или местного помещика, условия прямо таки райские.