Впрочем, вскоре мы оклемались и заговорили более уверенно. Я представился и вручил Ивану Вагрину наши верительные грамоты, красивые бумажки с несколькими затейливыми печатями, а Максимов рассказал, зачем и для чего мы прибыли на север. Разумеется, обозначил, что мы не имеем к северянам никаких претензий и ни на что не претендуем. Все, что хотим — торговать и поддерживать теплые добрососедские отношения.
Вагрин и его сыновья, иногда обмениваясь между собой еле заметными, словно случайными, знаками, продолжали молчать и сохраняли непроницаемые лица. Максимова это стало заводить и, не останавливая речь, он повысил тон и стал рассказывать о мощи ККФ, о новой южной империи, ее людском потенциале и экономике, а я ему поддакивал. Но неожиданно Иван Вагрин приподнял указательный палец правой руки и наш дипломат моментально замолчал.
— Хватит, — негромко сказал старик. — Мне все ясно.
— Но мы еще не…
Максимов собирался вставить новую фразу и Вагрин снова его прервал:
— Я услышал достаточно.
Это прозвучало настолько весомо, что Максимов только согласно мотнул головой и застыл без движения.
Иван Вагрин встал, вышел из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся перед нами. Шесть шагов в одну сторону. Поворот. Шесть шагов в другую сторону. Около минуты он хранил молчание, а затем ткнул в Максимова пальцем:
— Дипломат, ты оставайся здесь. Тебе есть, что обсудить с моими сыновьями.
Затем он посмотрел на меня:
— А ты, господин граф, следуй за мной. С тобой разговор отдельный.
Спорить смысла не было и, когда Вагрин покинул городское правления, я пошел за ним.
Мои воины по-прежнему находились снаружи, под присмотром телохранителей северного вождя. Мы прошли мимо них и за нами никто не последовал. Молча, Вагрин шагал по главной улице поселения и встречные люди, как правило, не старше двадцати лет, приветствовали его поклонами. Надо отметить, никаких выкриков, слов и рукопожатий не было. Так уж тут принято, сдержанность во всем и минимальное проявление чувств. Необычно, но вполне приемлемо.
Пока шли, я посматривал по сторонам. Отмечал, что дома добротные и к ним подведены линии электропередач. Заборов практически нет. Люди не истощены, хотя сейчас весна и с запасами, наверняка, туго. Больных не видно. А где-то за городком еле слышно тарахтит движок. Звук характерный, скорее всего, бронетранспортер.
"Я здесь", — прилетел мысленный посыл от Лихого и краем глаза слева от нас я заметил разумного пса.
Отвечать псу не стал. Я продолжал идти за Вагриным и подумал о том, что сейчас могу его убить. Он безоружен. Один прыжок, удар по шее и конец вождю северян. Так что, будь я убийцей, сейчас был бы идеальный момент для смертоубийства. Но я не киллер, а Вагрин не враг. По крайней мере, сейчас. Наоборот, я рассматривал его как потенциального торгового партнера и стратегического союзника. Поэтому прогнал навязчивую мысль и снова стал смотреть по сторонам, подмечать особенности местного быта и гадать, куда и зачем ведет меня Вагрин.