- Империя заложила ваш жалкий городишко, - сказал он помягче. - Здесь была хорошая крепость, здесь не было грязи и запущения.
Франк раззявил пасть. И пусть доходило до него не сразу, пусть он мешал все известные языки, но говорил бойко.
- Была, да сплыла! Не помню, центурион, сколько живу столько стоит, и все наш. А ну, проваливай!
Даброгез понял, что франк не разбойник - тот не стал бы гнать, наоборот, сзади парочку своих бы завел, чтоб не ушла добыча, да и вообще болтать бы не стал - чего время попусту тратить?! Он оглянулся - позади никого не было. Ни души, кроме собаки с глазами префекта. Собака не обращала внимания на людей: у нее было свое дело, к тому же живые ее не интересовали.
Даброгез и не заметил, когда к франку прибавились еще трое. Новенькие были пожиже. Но теперь они не жались к стенам, перегораживали весь проезд. На них были железные шлемы и толстые, свиной кожи нагрудники. В руках застыли рожнами вперед алебарды.
- Никакой он не центурион! - крикнул длинный, худой, с проваленными щеками. - Те рожи скоблят, а у а у этого до глаз волосья!
На память снова пришел вождь алеманов - тот тоже не признал в нем римлянина, хотя тогда Даброгез брил лицо.
- Молчи, выродок! - сорвалось с губ.
Тощий побелел, затрясся.
- Ах ты! А ну бери его в копье, ребята!
Алебарды угрожающе качнулись, стали приближаться. Даброгез пожалел, что оставил дружину в овраге за городом. Ну да теперь поздно!
Главным оказался не тот с арбалетом, а тощий.
Даброгез приподнял коня на дыбы.
- Стой! Если вы стража, остановитесь! Я по государственному, важному делу!
Не зря же, в конце концов, он восемь месяцев скитался по провинциям Империи - из Генуи в Массилию, из Виенны в Лугдун, пока не добрался до здешних краев. Правда, варвары перекрестили городишко по-своему, но название пока не прижилось. Или он не туда попал?! "Иди - ищи свое место!" - звучало в ушах. Даброгез не хотел признаваться себе, но тогда, под Равенной, он ждал, что вождь позовет его в свою дружину, пускай простым воином, пусть. Но тот не позвал.
- Не верь ему, все римляне лживы!
- Сам же говорил, будто не ромей он?
Меж стражниками возникла короткая перепалка.
Воспользовавшись ею, Даброгез продвинулся вперед еще на три шага.
- Куда?!
Арбалет взлетел вверх, и тяжеленная, целиком железная стрела раздробила щит, оставила вмятину в наруче, причинив Даброгезу жесточайшие страдания - руку словно в расплавленное олово окунули, в глазах поплыли мутные видения сирийских пустынь. Даброгез стряхнул оцепенение, мгновения не прошло. Все! Обломки щита остались позади, в грязи. Меч врос в руку, налился силой. Двоих он смял сразу же, конем смял. Третьему, главному, пришлось отведать стали - длинные тонкие ноги сделали машинально три шага, тело скрючилось, привалилось к пористой серой стене, а голова осталась на месте, лишь опустилась на четыре локтя ниже, под ноги арбалетчику. Даброгез знал: если тот заголосит, сбегутся остальные, в том случае, конечно, если они вообще здесь есть и не перепились - организация охраны этих провинциальных городков-деревень была хорошо знакома ему.