— Пища!.. Бедный папа! Есть! Пить! И все! Вы смеетесь над тем, кого должны бы уважать! Я теперь знаю, что мне остается делать!
Гордо вышагивая, он направился к двери. Селестина вскочила, не сдержавшись, и прокричала:
— Элуа, ты куда?
— Спать.
Успокоившись, она облегченно вздохнула и вновь уселась на стул.
— Заснуть и постараться забыть об этом прогнившем мире… проснусь я или не проснусь — на все воля Божья!
После этого заявления установилось гробовое молчание, и в этой тишине замечание Фелиси прозвучало очень веско:
— Если бы я была на твоем месте, папа, я бы не взывала к Богу, потому что лучшее, на что ты можешь надеяться, так только на то, что он тебя забыл!
Откинув нарочитое спокойствие, Элуа с налитыми злобой глазами и закушенной губой резко спросил:
— Кто ты такая, Фелиси, кто спрашивал твое мнение?
— А я не нуждаюсь в разрешении, чтобы его высказывать!
— Это не довод, если твоя мать ведет себя как какая-то…
— Да мама в сто раз лучше тебя!
Маспи Великий, забыв о собственном величии, бросился с кулаками на младшую дочь, но натолкнулся на Селестину, преградившую ему дорогу.
— Не трогай ребенка!
Такое сопротивление привело Элуа в замешательство. Сломленный уже тем, что ему вновь пришлось прибегнуть к пререканиям, он запротестовал:
— Ты что, не слышала, как она с отцом разговаривает?
— Она права!
— Что?
— Кто же будет уважать отца, который учит недостойному поведению! Кто же будет уважать мать, которая столько времени провела в тюрьме! По-моему, Фелиси приходится быть очень стойкой, чтобы не прогнить до мозга костей с такими примерами перед глазами, которые и ты, и я ей показываем.
Растерявшись, Элуа смог лишь пробормотать:
— Но… но что с тобой случилось?
— Я встретилась с Бруно…
— Я в этом не сомневался!
— Я встретилась с Бруно, мы с ним поговорили, и мне стало стыдно, ты слышишь, Элуа? Мне, его матери, стало стыдно перед собственным сыном! Я подумала, как он еще может любить такую мать… Мы ведь воистину ничтожества, вот кто мы такие, и поэтому я тебя предупреждаю: если ты вздумаешь обижать мою маленькую Фелиси, которая честна и чиста, как родник, я собираю чемоданы, и мы обе уходим!
Подавленный поступком новой, не знакомой ему Селестины, о существовании которой он даже и не подозревал, Маспи не нашелся, что ответить. Дедушка, понимая, в какую ситуацию попал его сын, решил прийти ему на помощь.
— В мое время если женщины позволяли себе разговаривать подобным образом со своим мужем, то ее строго наказывали!
Взбешенная Селестина повернулась к нему:
— А вы, папаша, помолчите! Все произошло по вашей вине! Это вы сделали из своего сына бандита, лентяя и ничтожество!