Под палящим полуденным солнцем Адоль пришел в себя и сразу же понял, что произошло. Инстинктивно он прикрыл рану рукой, как будто пряча ее.
— Не стоит, Дьедонне…
Тяжело дыша и охая, мужу Перрины удалось подняться. Он не осмеливался посмотреть на Маспи.
— Забавный ревматизм, а?
— Просто… просто несчастный случай…
— Ого! Я сильно сомневаюсь, что ты сам пустил себе пулю в руку, чтобы развлечься! Кто это тебе сделал, Дьедонне?
— Я не знаю…
— А! Да нет, ты знаешь!.. Ты хочешь, чтобы я назвал тебе его имя? Бруно Маспи… это он выстрелил в твою лапу, дрянь ты эдакая, в тот день, когда ты попытался его убить! Убить моего сына, сволочь!
Сломленный, Адоль опустился на свою скамейку.
— Я был вынужден…
— Потому что ты убил Дораду?
— Да.
— Ты боялся, что она заговорит?
— Да.
— И по той же причине ты убрал Пишеранда?
— Да.
— Я отказываюсь в это поверить… Ты — убийца…
— Это не моя вина… Я был вынужден.
— Рассказывай!
— Перрина послала меня встретить одно из наших судов, которое прибывало из Генуи… Капитан признался мне, что к ним на борт поднялся человек… человек, которого, по всей видимости, разыскивает итальянская полиция… Я страшно разозлился, потому что не хотел заниматься с этим нелегальным пассажиром. Из-за них всегда возникают неприятности… Я возвращался домой, когда увидел мужчину, прислонившегося к стене и, казалось, едва державшегося на ногах. Ты знаешь, какой я, Элуа? У меня слишком мягкое сердце… Я подошел к этому симпатичному мужчине. Он оказался итальянцем. Он спросил меня, знаю ли я человека по прозвищу Фонтан-Богач. Меня это насторожило.
Через несколько минут разговора я понял, что передо мной тот самый нелегальный пассажир. Я сказал ему, что я и есть Фонтан, отвел к себе в маленький кабинет, бывшую прачечную комнату позади дома. Там бедолага разорвал свой пояс и высыпал перед моими глазами такую груду драгоценностей, что я просто был ослеплен! Удача… Элуа, настоящая удача… почти миллион франков… есть с чем вновь начать свою жизнь.
— С Эммой Сигулес?
— Да… Между мной и Перриной уже давно ничего нет… и я догадывался, что Пимпренетта скоро выйдет замуж и покинет дом… Я думал, что в Америке смогу стать тем, кем никогда не буду в Марселе… Я проводил Ланчиано в свою кладовую, утверждая, что только там он сможет скрыться от полиции… Там я его убил… и бросил тело в воду после того, как забрал драгоценности. Затем отправился их прятать.
— Куда?
— В старую прачечную, в печь, которая давно не работает… На следующий день я все объяснил Эмме… И надо ж было, чтоб эта идиотка наткнулась на Пишеранда… Она понимала, что за ней будут следить, и предупредила меня… Ты знаешь, что было дальше… Когда я избавился от Пишеранда, Эмма испугалась. Я понял, что она может меня предать… Я был вынужден от нее избавиться… хотя я ее очень любил.