Он проснулся с ощущением висящей неприятности. Не сразу отдал себе отчет, где угроза. «Ах да, Пашка». Не надо было с ним связываться, не нашего он поля ягода. Сразу же было видно – какой из него компаньон… Но надоели сомнительные личности, бегающие глазки, блатные словечки. А тут – свой, как-никак вместе на картошку, в стройотряд. И вот теперь он отвечает перед всеми, и если Пашка не покроет убытки, с него, с него самого начнут тягать эти деньги. А деньги… Он даже боялся подумать о такой сумме.
Вета все ждала, когда же начнется деловая часть, дурновкусное шоу не просто утомило и раздражило ее, было неловко присутствовать при этом, она невольно шарила глазами по залу: а вдруг тут окажутся знакомые, какой позор! Но стоило вспомнить, что привело ее сюда, и сразу все отступало, все, кроме надежды: вдруг она сможет заработать те деньги, о которых говорила Оля, сможет взять кредит, который та обещала. Кольнуло слева. Опять. Неужели сердце? Еще недоставало этого. Надо собраться. Ее единственный сын в беде. Об остальном сейчас надо забыть. Потом, потом, она выскажет ему все, потом. Но свербило: как он мог связаться с этим делом, какой из него бизнесмен! Что его обманут на первой же сделке, ей было очевидно – но о своих делах он молчал. Пока не пришел серый со словами: «Мама, я погиб». Ее Павлик, который стучал пятками в животе, смешно говорил «невзапно» вместо «внезапно», гонял мяч во дворе, читал стихи на утренниках, катался на санках с горки, плакал из-за тройки по арифметике, провожал до подъезда девочку Катю, а потом целовался с девушкой Леной, поступил в институт, ходил на байдарках, стал взрослым мужиком, пошел работать, снял квартиру, не пил, не курил, ее Пашенька пришел к ней и сказал: «Мама, я погиб».
– А теперь достаньте ваши билеты и слушайте внимательно. Объявляю суперпризы!
Вета очнулась и поспешно полезла в сумочку.
– Новейшая микроволновая печь с грилем – ряд 8 место 12. Урра! Прошу на сцену!
Фотоаппарат, электрочайник, навороченный утюг и пароварка под восхищенно-завистливые возгласы и аплодисменты обрели хозяев. Вета все ждала, когда же начнется деловой разговор, но вместо этого человек с микрофоном объявил перерыв, жеманно кривляясь, и будто каждого по секрету пригласил выпить по бокалу шампанского.
Он уже выкурил третью сигарету натощак, в горле противно свербило, а во рту и вовсе как кошки насрали. Он поймал себя на том, что все чаще говорит грубо, Люська так и ахнула, когда он при ней на днях выматерился. С кем поведешься… Но под окном блестел на солнышке, отливал металликом новый «Форд», а в кармане лежали билеты в Анталию. А вот чистоплюи, вроде Пашки, он даже скрипнул зубами… И если бы только деньги, в конце концов не они первые, можно было бы попробовать перехватить, хотя не такую же сумму. А главное – задействованы официальные структуры, подписаны договоры. И тут он вдруг замер. Мысль, которую он загонял в угол сознания, то, что страшнее любых разборок со своими, змеей выползла, облив спину липким – тюрьма! Он произнес это вслух, и почему-то одновременно пронзила другая: хорошо, что мать уже два года как на Николо-Архангельском под богатой плитой, под памятником с мраморной вазой, куда он давненько не приносил цветов. Позора хоть не будет, на остальных плевать.