Посидели на дорожку. И Чапа по команде «Сидеть!» секунд двадцать выдержала. Вета пошла на кухню, поставила чайник. Дело к вечеру. Она бы уже не выходила на улицу, но собака… А завтра воскресенье, но понежиться в постели не получится – Чапа привыкла гулять рано. Бедная Ирина так стеснялась, не знала, как начать, десять раз извинилась, потом с присказкой «только честно, если вам это неприятно, скажите, я ее за это время отучу» призналась: «Вообще-то она спит только со мной, в ногах, но, бывает, и под бочок приползает, особенно если холодно». Вета засмеялась: «Да ладно, вытерплю, не будем ей стресс устраивать».
Объявили посадку. Ирину слегка знобило от радостного возбуждения. Сейчас все казалось реальным – даже счастье. И вдруг кольнуло: «А Чапа Иван Ивановича не очень-то любит». Вете она этого, конечно, не сказала, но, когда он после отъезда дочери стал иногда оставаться ночевать, Чапу приходилось отправлять в ссылку в соседнюю комнату и полчаса «выдерживать характер». Это он с военной жесткостью сформулировал, а у Ирины сердце разрывалось, пока безвинная собаченция не замолкала, отчаявшись жалобным повизгиваньем добиться водворения на законное место.
Вета уже ничему не удивлялась, вошла в тонкости собачьих проблем. А ведь когда в первый день они с Ириной заглянули в зоомагазин, она остолбенела, увидев большое объявление: «Распродажа зимней одежды». «Ну да, – не поняв ее изумления, объяснила Ирина, – кто же весной будет покупать собаке теплый комбинезон и сапожки». И только перед первой прогулкой, когда Чапа привычно протянула переднюю лапу навстречу похожей на детскую пинетку обувке, Вета поняла, насколько она чужая в этом мире.
…Как непохож был этот выходной на ее обычные воскресенья! И не только потому, что не дома. Похоже на тот давний-давний день (сколько же лет прошло, сын был еще маленький!), когда впервые одна, без мужа, усланного в командировку, поехала закрывать на зиму дачу. Она тогда так сильно ощутила соблазн свободы, так ей было хорошо и спокойно в невольном одиночестве, что это воспоминание обожгло ее у Мишиного гроба спустя семь лет. И стыд никуда и сейчас не ушел. То была репетиция нынешнего вдовства. А может быть, умиление от того, с какой преданностью Чапа оглянулась на нее у лифта – знак, что ей плохо, когда никого нет рядом?..
К вечеру Вета совсем расклеилась. Ирина прислала эсэмэску: «Мы отл. А вы?» Она ответила: «Мы тоже отл», хотя на душе было скверно. Ирина, проводя экскурсию по квартире, среди прочего показала на огромный глобус на красивой подставке: «Дурацкий подарок: дочь получила на свадьбу, теперь вот тут стоит. Зато внутри – не догадаетесь – кое-что весьма ценное. Пользуйтесь!» Земной шар раскрылся, как грецкий орех, и обернулся баром. Вета вполне искренне поблагодарила со словами, что не пьет, тем более в одиночку, но сейчас с удовольствием налила рюмку коньяку.