Я сел за последний столик. Вскрыл конверт. На листке, тоже окаймленном голубой полоской, написано:
«Славик! Хочу тебя видеть. Коли сможешь, приходи вечером в четверг. Отца, наверное, не будет. Приходи хоть на минутку. Л.».
От большой радости, как и от большого горя, люди впадают в состояние, о котором Мишка Истру образно сказал:
— Я чувствовал себя так, словно с верхних нар мне на голову опустили пару кирзовых сапог.
Я встал и, пошатываясь, пошел на выход. Если применять Мишкину терминологию, то я шатался так, словно вся рота опускала мне на голову кирзовые сапоги.
— Игнатов, вы не возьмете «Войну невидимок»? — спросила библиотекарша. — Это в вашем вкусе.
— Не возьму, — ответил я.
— Это в вашем вкусе, — библиотекарша улыбалась.
— Какой сегодня день? — спросил я.
— Четверг.
— Спасибо, — сказал я.
Библиотекарша улыбалась.
Вечером я сказал сержанту, что хочу пойти в санчасть навестить Истру.
— Ладно, — сказал сержант Лебедь. — Передайте ему привет. И скажите, что он позабыл смазать свою лопатку. А теперь она покраснела. И я, наверное, накажу его, когда он вернется.
— Хорошо, — сказал я. — Я передам Истру, что он забыл вычистить свою лопатку и что вы накажете его по возвращении.
— Ладно, — сказал добрый Лебедь, — про наказание, пожалуй, не надо. А привет не забудьте!
Она встретила меня улыбкою, похудевшая. Удивительно похожая на девчонку. И оттого, что она походила на девчонку, а не на какую-нибудь голливудскую звезду, я чувствовал себя увереннее.
— Я только вчера приехала, — сказала Лиля. — Ты разве не получал моих писем?
— Ты их не писала, — ответил я.
— Но я собиралась, — сказала Лиля.
— Возможно.
— Мы были с Тайкой в Ленинграде. Там весело.
— В Ленинграде всегда весело.
— Я должна иногда приезжать в Ленинград, иначе меня выпишут. Понимаешь, я прописана в Ленинграде. У меня там площадь.
— Понимаю.
— Сними шинель, — сказала она. — У меня есть венгерский вермут.
— Шинель я не сниму.
— По новогодней причине?
— Нет. Я должен забежать в санчасть.
— К Маринке? Вы с ней встречаетесь?
— Нет. Заболел Истру.
— Бедный Мишка. Что-нибудь серьезное?
— Простудился.
Лиля поставила на стол бутылку. Бутылка была высокая, с пестрой этикеткой. Распахнув сервант, Лиля достала две высокие хрустальные рюмки.
— Штопора у нас нет. Придется ножницами.
— Я выбью пробку, — сказал я.
— Ты способный, — сказала Лиля.
Я выбил пробку. Лиля наполнила рюмки.
— Значит, это правда, что ты не встречаешься с Маринкой?
— Я видел ее не больше, чем тебя.
— И она не нравится тебе?
— Да, не нравится, — ответил я и выпил вино.
Лиля тоже выпила все вино. Потом она придвинулась ко мне и насмешливо спросила: