Коробейник поправил зеркальце так, чтобы видеть заднее сиденье. Мне не по душе разъевшаяся физиономия нашего шофера. Я о удовольствием проводил бы Лилю пешком, но до станции семнадцать километров.
Мы сидели на расстоянии друг от друга, молчали… Потом я нашел Лилину руку и сжал ее… Машина быстро ехала лесом. Но вот мотор словно поперхнулся. Мы остановились. Коробейник вылез. Поднял капот. Ворча, стал возиться в моторе. Я придвинулся к Лиле. Она отстранилась рукой — не делай глупостей! Коробейник захлопнул капот. Сказал мне:
— Подтолкни.
Я выбрался из машины, уперся руками в теплый корпус.
— Сильней! — крикнул Коробейник. — Еще немножко…
Нажал что было сил… Чихнув, машина рывком сорвалась с места. И я во все свои сто семьдесят пять сантиметров растянулся на дороге. Когда встал, машина катила уже далеко. Скоро я совсем перестал ее видеть… Все было настолько неожиданным, что, пожалуй, лишь спустя минуту я сообразил, что случилось. Коробейник бросил меня на дороге. Скот! Разумеется, Лиля заставит его вернуться. Но мне было обидно — так глупо попался.
Я стряхнул пыль, сел на камень и стал смотреть вниз. Земля была серой, словно выстланная халвой. Я не знаю, почему в ту минуту вспомнил халву. У меня так бывает…
Однажды, когда сдавал экзамены в МГУ, я ехал в метро. Теснота. Но я стоял в дальнем конце вагона и смотрел поверх голов, и вагон вдруг показался очень длинным. А лампочки на потолке сидели так тесно, словно пуговицы на жилетке. В сорок седьмом году отец привез из Кореи костюм с жилеткой. Меня поразило такое количество пуговиц. Только они были черными… А лампочки белыми. И все равно я мог сравнить их лишь с пуговицами на жилетке.
А вот и машина. Она затормозила около меня и начала разворачиваться. Лиля открыла дверку. Усаживаясь, я спросил:
— Чем объяснить эти дешевые фокусы?
— Он тебя не любит, — сказала Лиля.
— Если б полковник Донской не пошел в его отделение, — сказал Коробейник, — он бы до сих пор ездил в этой машине.
— Он спас человека, — сказала Лиля.
— Игнатову нужно было следить за своими солдатами… Чтобы они не прыгали, как обезьяны, — возразил Коробейник.
— Все верно, — сказал я.
— Отправляйся поезд на час позже, я пошла бы пешком, — заявила Лиля.
— Мне приказано отвезти… Я выполняю приказ.
— Быстро меняются люди, — сказала Лиля. — Когда отец был жив… Коробейник ходил — сама услужливость…
Коробейник недовольно засопел, ничего не ответил. До станции в машине никто не сказал ни слова.
Блеснуло озеро. Вдоль берега рядами стояли крытые дранкой дома. У двухэтажного кирпичного здания, где размещались почта, сберкасса и продовольственный магазин, машина свернула влево, и сразу стали видны станционные пути и два поржавевших семафора.