Старик в серой навыпуск рубахе, переходя улицу, попятился назад, пропуская машину. На левой руке у него блестела вязка свежей рыбы. Не диво для здешних мест…
Поезд приходил в шестнадцать тридцать две. Он стоял ровно три минуты — этого было вполне достаточно, чтобы выбросить почту и принять одного-двух пассажиров. Поезд непривычно куцый: четыре вагона. Я приехал сюда в таком. А через двадцать минут в куцем поезде уедет Лиля.
В станционном буфете висели плюшевые шторы и на столах стояли свежие цветы. Буфетчик, подслеповатый седой мужчина с тонкими, как хворост, пальцами, вышел из-за стойки, скорбно и даже как-то виновато пожал Лиле руку. Сказал:
— Садитесь у окна. Есть настоящий чешский портер «Сенатор». Две бутылочки?
Портера на витрине не было, но буфетчик скрылся за шторой в глубине помещения.
Я сел напротив Лили. Отсюда я хорошо видел станционные пути и два ржавых семафора.
Буфетчик принес бутылки. Красивые. С золотым верхом.
— Спасибо, Семен Ильич, — сказала Лиля.
— Ваш отец, Лиля, был умнейшим человеком.
Я говорю… Не потому, что так принято говорить о покойниках.
— Выпейте с нами, — сказала Лиля.
— Нет, — сказал буфетчик. — Скоро поезд… мне надо что-то подготовить…
Он ушел. Я открыл бутылки. Лиля отхлебнула:
— Давай выпьем… И надо поговорить.
Она достала из сумки сигареты.
— Я без вступлений, — сказала она. — Ты нравился отцу… Но он не хотел, чтобы мы с тобой встречались. Понимаешь… Он считал, что у тебя — призвание к службе. Ну, словом… Есть данные стать офицером. Офицером по большому счету. И во взвод Сиротова ты попал не без участия отца… Понимаешь? Он считал, что военные училища должны пополняться за счет людей из войск. Что командиры подразделений должны сами подыскивать подходящих кандидатов… В роте, в батальоне это сделать легче, чем на приемных экзаменах. Он очень серьезно относился к профессии офицера и говорил, что людям без таланта, без призвания нельзя доверять воспитание солдат. Он в «Красную звезду» на эту тему статью готовил…
Она подняла стакан, сделала несколько глотков.
— Отец присматривался к тебе… Однажды прямо сказал мне: не морочь Славке голову. Не хочу, говорит, чтобы с ним приключилась моя история. Ты слишком на свою мать похожа, все вы такие… с невинными глазками. У него были основания так думать. Как ты убедился, внешне я похожа на мать… Но клянусь… Я никогда не поступлю с тобой так, как она с отцом.
Она говорила очень тихо и очень искренне.
Но уже после первых слов мне захотелось прервать ее. Не люблю, когда меня хвалят. Это обязывает быть хорошим. Очень правильное слово — хороший. Только человек всегда сложнее.