— Вот, собственно говоря, мы и на месте. Вы ведь хотели здесь оказаться, верно?
В нос ударил резкий запах химикатов. Она почувствовала, как ее кладут на холодный, металлический стол, и догадалась, что именно на этом "алтаре" таксидермист разделывает туши убиенных животных. А она, она-то, зачем здесь?! Что он хочет делать с ней? Неужели…
Сердце под простой ситцевой блузкой бешено заколотилось, в висках застучали маленькие молоточки. В этот момент Зоткин обхватил ее голову своими сильными ладонями и повернул налево. Она увидела сидящего на корточках мальчика, который трепал за загривок большого серого пса. На лице мальчугана было написано счастье.
— Это мой Костик, — вторгся в ее сознание голос таксидермиста. — Я так его любил, что просто не мог отдать земле то, что принадлежало мне по праву. Вы не представляете, какого труда мне стоило вернуть ему прежний облик. Увы, с Татьяной я ничего поделать не мог. Оторванную руку я пришил, но вот лицо… Его надо было создавать практически заново. А я не пластический хирург, я всего лишь таксидермист, хотя и высокого уровня. В общем, Татьяну и Костю хоронили в закрытых гробах. Якобы Костю. Для весу я положил в его гроб камни.
"Это какой-то бред, Стивен Кинг и Иероним Босх в одном флаконе, — с тоской подумала Ольга. — Может, мне все это снится? Вот сейчас захочу, сделаю над собой усилие — и проснусь".
Однако то был не сон. И она прекрасно это сознавала, но просто не хотела верить в ужас происходящего с ней, потому что тогда у нее не останется никакой надежды.
— Поверьте, я не питаю к вам никакой антипатии, — проговорил Зоткин, возвращая ее голову в исходное положение. — Просто, когда я вас увидел, то в первый миг обомлел. Подумал, моя Таня восстала из мертвых. Потом присмотрелся… Нет, цвет глаз у Тани был другой, и родинка над губой отсутствовала. Да и манера разговаривать у вас несколько иная, хоть в чем-то и похожая. Так что решение закончить композицию созрело не сразу. Но все же я не смог удержаться…
На какое-то мгновение в его глазах блеснули слезы. Но это было всего лишь мгновение. В следующую секунду перед ней вновь стоял равнодушный, знающий свое дело потрошитель.
— Надеюсь, вы не держите на меня зла. А за то, что вы почувствуете всю прелесть метаморфозы своего тела — вообще должны меня благодарить. Хотел бы я, чтобы надо мной кто-нибудь со временем так поработал… Впрочем, что с вами говорить; вы все-равно уже ничего не скажете — яд африканских колдунов надежно парализовал вас.
Он ловко распорол на ней одежду специальными ножницами, и вскоре Ольга почувствовала, что лежит на столе полностью обнаженная. Слезы отчаяния затуманили ее взгляд, однако таксидермист заметил это, и со словами: "Ну, ну, вот этого совершенно не нужно делать", — вытер ей глаза ватным тампоном. Господи Боже ты мой, даже выплакаться она не может! Ольга жалела теперь только о том, что не теряет сознания, чтобы не видеть всего этого кошмара. А спустя минуту перед ее взором возникли пальцы таксидермиста, в которых были зажаты какие-то шарики.