Тем не менее задачу Безуглого это не облегчает. Жизнь после гражданской войны поставила свои трудноразрешимые проблемы. Во всяком случае, расслоение сибирского крестьянства во время колчаковского нашествия перед лицом общего врага было не так заметно. С другой стороны, взамен уничтоженных или убежавших за кордон дореволюционных богатеев в благоприятных условиях нэпа народились новые, с которыми бороться было трудно еще и потому, что многие из них в свое время защищали с оружием в руках советскую власть, да и богатели благодаря ей же, советской власти, ее экономической политике, поощрявшей хозяйственность, инициативу, предприимчивость. И где она — четкая грань — между кулаком и середняком? Все это Безуглый прекрасно понимает.
«— Деревня, как вам известно, не может состоять из одних только кулаков, поэтому методы голого администрирования допустимы к очень ограниченной прослойке хлебосдатчиков, в первую очередь, конечно, к злостным неплательщикам, — справедливо внушает односельчанам Безуглый. — Некоторые из нас, к сожалению, забывают, что среди крестьян есть наши союзники и друзья — середняки, бедняки, батраки. Вот почему в хлебозаготовках мы должны главное внимание отдать массовой разъяснительной работе».
Что ж, позиция, достойная всяческого уважения. Она говорит за то, что перед нами не тупой, механический исполнитель директив, а человек мыслящий, трезво оценивающий происходящие в деревне процессы.
Безуглый вообще, может быть, даже в ущерб динамике, сюжетному развитию романа, много размышляет о социально-политических, социологических, экономических, исторических, национально-этнических, экологических вопросах, ведет дискуссии с представителями различных слоев алтайского населения, иностранными специалистами в Сибири. Книга насыщена информационным, справочно-историческим материалом. И это никак нельзя отнести к недостаткам романа, ибо без всего этого в принципе невозможно понять особый драматизм коллективизации в Сибири, где не существовало никогда помещиков, где жизненный уровень стабильно был выше среднероссийского, где бал правил, в основном, крепкий середняк, потом же и раскулаченный, а кулацкая и бедняцкая прослойка были незначительны.
Жизнь Горного Алтая, а через нее и всей многонациональной Сибири, представлена в романе «Горы» в нескольких планах и исторических, временных измерениях, в совокупности и взаимопересечении многочисленных стоящих перед нею проблем, что с точки зрения художественной обусловлено эпической направленностью произведения, как раз и предполагающей его объемность, многопластовость, историческую глубину и перспективу.