– Ты вроде собирался побриться? – В черном смокинге и с легкой щетиной он выглядел довольно-таки хулигански. И чертовски сексуально.
– Бритва сломалась, – поморщился он и почесал небритую щеку.
– Мы можем принести вам новую. – Оскар, его телохранитель, потянулся к кнопке лифта. – Хотите вернуться?
– Не нужно. Я знаю, в чем проблема, и сопротивление бесполезно.
– Что ты имеешь в виду? – Она повернулась к Рамону. – Я обратила внимание, что в последнее время ты часто стал носить щетину. Я думала, это дань моде.
– Дань моде? – хмыкнул он, явно обидевшись. – Нет, это не дань моде и не лень.
– Тогда что?
– Если скажу, ты будешь смеяться. – Его губы изогнулись в легкой улыбке.
Исидора лишь удивленно изогнула бровь и сделала вид, что ей абсолютно все равно. Двери лифта открылись, и они оказались в вестибюле отеля. Рамон взял ее за локоть.
– Иди сюда. – Рамон повел ее сквозь толпу к бывшей телефонной будке, в которой теперь размещался терминал для онлайн-покупки билетов.
Кабинка оказалась очень тесной, и Исидоре пришлось положить руки Рамону на грудь, потому что он закрыл дверцу. Они не стояли так близко друг к другу с той ночи в Монако, и при воспоминании о произошедшем у Исидоры порозовели щеки от смущения.
– Это синдром новоиспеченного отца. Я видел это у своих сотрудников. Они выглядят так, будто пришли на работу после грандиозной попойки, а на самом деле у них просто младенец дома.
– Я чего-то о тебе не знаю? – Исидора недоуменно посмотрела на него.
– Я говорю об Анри. – Он провел ладонью по ее обнаженной руке, и Исидора честно попыталась абстрагироваться от того, насколько приятны ей были его прикосновения.
– Ты хочешь, чтобы я поверила, что Анри забывает побриться, поэтому ты делаешь то же самое?
– Ты считаешь, что мы с братом одеваемся одинаково, потому что считаем это милым?
– Вы бизнесмены. Костюмы-тройки и белые рубашки – ваша униформа, если можно так сказать.
– И одинаковые галстуки и ботинки?
– Я не из тех людей, которые верят, что близнецы обладают телепатической связью, Рамон.
– Мы не телепаты, – улыбнулся он. – Исидора… – Никто и никогда не произносил ее имя таким хрипловатым сексуальным голосом. Когда он провел ладонью по ее шее, ей показалось, что она превращается во что-то эфемерное. – Ты обвинила меня в том, что я хочу тебя, потому что ты мне удобна, но это очень далеко от истины. Разум настойчиво велит мне не разрушать перемирие, которое мы установили, но я не могу перестать думать о том, что мы начали, о твоей страстности. И это чертовски неудобно.
Один из охранников, стоявших за дверью, что-то сказал.