Внезапно я слышу звук выстрелов. Крольчатина вздрагивает, раз, другой, третий, и я понимаю, что случилось, лишь когда он шепчет:
— Ну вот и все, старик…
Я чувствую, как по спине начинает течь что-то теплое, и ничком падаю на землю. Подо мной — горячая иранская земля, на мне сверху лежит, истекая кровью, мертвый Банни. Голосов я не слышу, что наводит меня на определенную мысль: стрелок всего один, без поддержки, а значит, можно попытаться застать его врасплох.
Лежу. Долго ничего не происходит. То ли стрелок просто не может поверить в свою удачу — что одной очередью удалось убить сразу двух «америкосов», — то ли он легкомысленно потерял к нам всякий интерес, едва мы упали. Рубашка моя уже пропитана кровью убитого товарища, солнце беспощадно печет голову. Вдобавок на мою правую щеку садится огромная муха и начинает сказать по лицу вверх-вниз, вызывая желание расплющить ее ладонью, но я упрямо продолжаю лежать. Это не самая страшная мука, убеждаю я себя. Две сотни человек, почивших в Сирджане, не дадут соврать: есть вещи куда более неприятные, чем надоедливые мухи.
И тем не менее хочется хотя бы почесать щеку… и подбородок… и нос…
Наконец небеса решают вознаградить мое терпение, и я слышу шаги. Они не отличаются робостью: видимо, ублюдок уже не сомневается, что отправил нас к праотцам. Я лишний раз убеждаюсь, что он один. Вот воцаряется тишина — наверное, остановился. Сердце бешено колотится в груди. Если «невидимка» окажется умным и опытным солдатом, то он непременно подойдет и наградит меня «контрольным» в голову. В таком случае моя хитрость моментально обернется глупостью.
Но ничего не происходит. Он просто стоит.
Томительное ожидание затягивается. Муха ползает по моему лицу вверх-вниз, пара десятков ее зеленых сестричек наверняка уже облепили труп Крольчатины: я слышу их мерное жужжание, похожее на гул трансформатора, и мысленно молюсь, чтобы крылатые твари не додумались лезть ко мне в нос и в уши. Хотя, если труп американского солдата вдруг громко чихнет, думаю, это неслабо деморализует подкараулившего нас иранца.
Снова слышу шаги, но теперь — удаляющиеся. Похоже, он уходит. Я не верю своему счастью. Неужели обойдется без «контрольного» выстрела? Нельзя упустить шанс: надо прикончить мерзавца, убившего Крольчатину, иначе велика вероятность, что он может вернуться, но уже с подмогой.
Сбросив с себя мертвого капрала, я резко сажусь, вскидываю руку с пистолетом, который сжимал в ней с самого начала… и лишь оторопело замираю с «пустынным орлом» в вытянутой руке.
От нас медленно удаляется мальчонка лет десяти, прижимая к груди огромный (по сравнению с самим обладателем) черный автомат. Он из местных, это видно по смуглой коже и чернильным волосам. Худющий (явно недоедал), заметно прихрамывает на правую ногу и явно с трудом передвигается — но идет упрямо, не позволяя себе остановок.