— Оттого, что они сберегают жалованье четырех чиновников?
— Нет, Фредер, — оттого, что они обладают единственным преимуществом человека над машиной.
— В чем оно заключается, отец?
— В том, что человек способен испытывать удовольствие от процесса работы, — ответил Джо Фредерсен.
Фредер молчал. На его губы легла горькая усмешка. Джо Фредерсен пристально посмотрел на сына.
— Отчего ты так интересуешься судьбой Эрнста Геймердинга? — спросил он.
— Оттого, что он человек, — глухо ответил Фредер, — и оттого, что я чувствую к нему сострадание.
— Сострадание к бездарным — жестокость в отношении одаренных, — сказал Джо Фредерсен.
Фредер покачал головой. Этот жест означал не отрицание, а только полное непонимание.
— Может быть, с более возвышенной точки зрения ты и прав, отец. Но я видел человека, лицо и движения которого навели меня на мысль: так выглядят люди перед тем, как лишить себя жизни.
Фредер остановился и посмотрел отцу в глаза.
— Если завтра утром, — продолжал он, — тебе сообщат, что этот человек наложил на себя руки, — тебя не потрясет такое известие?
— Нет, Фредер.
Джо Фредерсен подошел к сыну и хотел положить ему на плечи свои руки. Но Фредер уклонился и отступил к двери. Он смотрел на своего отца — самого могущественного человека в Метрополисе с выражением тоски и решимости.
— Я больше не могу следовать за тобой, отец, — сказал он тихо. — Я боюсь, что никогда больше не смогу за тобой следовать.
Джо Фредерсен улыбнулся с меланхолической иронией.
— Ты еще никогда так сильно не походил на свою покойную мать — сказал он.
Фред ер почувствовал, что у него сжимается горло. Не глядя на отца, он повернулся к двери и быстро вышел, словно хотел бежать.
Джо Фредерсен стоял неподвижно на месте. Его узкая голова, слегка склоненная на грудь, казалась теперь особенно благородной и трагической. Наконец, он обернулся, и, подойдя к письменному столу, нажал кнопку звонка.
Спустя несколько мгновений, в комнату тихо вошел Олерт. Этот человек был известен своей беззвучной походкой. Он всегда появлялся с какой-то таинственной, непостижимой быстротой. Он остановился у двери и посмотрел на Джо Фредерсена почти сонными глазами. Тем не менее ему вовсе не хотелось спать. Всякий, кто вблизи посмотрел бы ему в лицо, увидел бы, что весь он одно сосредоточенное внимание. Тем временем Джо Фредерсен смотрел в окно на сверкающий огромный и прекрасный город Метрополис. Наконец, он повернулся к Олерту, и, медленно подойдя к нему, сказал тихо, словно преодолевая внутреннее сопротивление.
— С сегодняшнего дня прошу осведомлять меня о каждом шаге моего сына.