— Довольны ли вы вашими покоями? Я желал бы, чтобы вы себя чувствовали, как дома.
— Вы очень любезны, благодарю вас.
— Не благодарите меня. Я уже говорил вам, что не заслуживаю благодарности. Я ожидаю вашей работы и это — все.
— Приступим.
— Рамигани сообщил мне, что будто бы на корабле вы уже рисовали и спроектировали что-то.
— Да!
— Могу я видеть ваши рисунки?
— Пожалуйста!
Раджа уселся. Брингер, передав эскизы, стал рядом с ним.
— Конечно, — сказал он, и почувствовал, как от волнения во рту становится сухо, — конечно все эти проекты основаны, в истинном значении этого слова, на воздухе, ибо я не имел понятия о месте, где их придется воздвигнуть. По поводу этого-то я и должен поговорить с вами пообстоятельнее.
Раджа поднял голову только ему свойственным движением.
— Вам не нравится место, намеченное мною для гробницы? — спросил он.
— Да.
— Я заметил это уже на обратном пути.
— И знаете почему? Разрешите вам пояснить. Из этих жалких набросков вы уже можете видеть направление моих мыслей. Представляю себе мое будущее произведение, как башню, чья верхушка достигала бы неба.
Он остановился, как бы ожидая ответа раджи, но так как такового не последовало, продолжал:
— Я желал бы выстроить сооружение, постепенно суживающееся, на подобие пирамиды, на вершине которого хватило бы место только двум предметам; гробу и человеку. Мертвецу и живому.
Раджа положил планы на стол, и откинулся в кресле.
— Отчего же вы находите место в овраге неподходящим?
— Оттого, что по другую сторону высятся горы. Мы могли бы выстроить нечто невиданное. То, что только способен выдумать человеческий ум и могут сделать человеческие руки, но рядом с горами мы все же остались бы карликами и божество гор осмеяло бы нас.
На этот раз раджа не ответил сразу. Он оперся руками о край стола; его длинные коричневые пальцы выделялись на темно-сером мраморе.
— Несмотря на все это, овраг останется единственно верным местом; я нашел ее там…
— Кого?
— Кого?!
— Раджа вздрогнул, словно от удара. Пальцы его судорожно ухватились за мрамор.
— Простите! — произнес Брингер, как мог сердечнее.
— За что? Я сказал, что этот овраг самое подходящее место…
— Вашему Высочеству нужно только приказать.
— Да! Но какая от этого польза. Попугаев можно научить говорить человечьим языком, — певчие птички поют то, что хотят… Если я увеличу цену в десять раз, то вы выстроите сооружение в том овраге. Но это уже не будет творчеством вашей души, а в этом то и вся сила.
Раджа заходил по комнате.
— Я не хотел гробницы, могущей соперничать с горами. Умей я сам строить, — я разрыл бы землю оврага до сердца земного шара. И там я стал бы строить. Наверное, из этого получилось бы грандиозное сооружение, в котором сам сатана заблудился бы. И, наконец, положив последний камень, я велел бы десяткам тысяч людей набросать раскиданную землю на мой гроб, пока не получился бы памятник, единственный и дикий, и столь высокий, что боги гор не смогли бы меня высмеять.